Егору хотелось проверить свою теорию, получить уверенность, которая ничего бы уже не изменила, однако вернула бы ему хоть какой-то контроль над ситуацией. Казалось, что сделать это так просто – вот же эта бутылка, он не выпил все, воды хватит для анализа! Однако Егор остановил себя, прекрасно зная, что это ловушка. Тот, кто сумел пробраться в квартиру и подсунуть снотворное, наверняка наблюдал за ним. Он знал, когда Егор отключился, и без труда пробрался сюда, чтобы заменить воду со снотворным на обычную. Сам Егор так и поступил бы…
Идеальное исполнение указывало на профессионала такого уровня, который Егор недавно считал невозможным для этой ситуации. Того, кто сумел бы издеваться над Ритой, оставаясь невидимым для ее наблюдателей…
Воспоминание о Рите хлестнуло плетью, заставило перевести взгляд на мониторы. Нельзя сказать, что Егор потерял так уж много времени, раздумывая о собственных проблемах, но даже за это ему было стыдно. Ему следовало сразу подумать о ней, ведь все это наверняка затевалось не для того, чтобы охранник на полу отоспался!
Взгляд на мониторы чуть успокоил его, показал, что в квартире на десятом этаже не было погрома – ни разбросанных вещей, ни разбитой мебели, ни пятен крови на полу. Дети спали в своих кроватках, разноцветный ночник позволял разглядеть их спокойные лица. Рита тоже вроде как не пострадала… на первый взгляд. Увы, на первом взгляде спокойствие и закончилось.
Она была в гостиной перед работающим телевизором. Вот только Рита не сидела в кресле или на диване, она стояла на коленях в центре комнаты, мерно покачиваясь. Она закрыла лицо руками, и Егор не мог сказать наверняка, все ли с ней в порядке. Но ее поза и сгорбленные плечи намекали, что она плачет.
Наблюдателям было запрещено вступать в прямой контакт с семьей Павловских. Исключение было всего одно – непосредственная угроза жизни. Сейчас Рите точно ничего не угрожало, даже если кто-то до нее добрался, он уже ушел. А у Егора даже не было гарантий, что она плачет из-за чьего-то вторжения! Может, у нее очередной нервный срыв, один из многих?
Поэтому Егору следовало остаться в служебной квартире, а он не мог. Он чувствовал себя виноватым – и он злился. Его, со всем его опытом, уделали, как вчерашнего щенка! Платить за это пришлось Рите… Оставшейся в одиночестве, уставшей от всего, запуганной каким-то уродом, в которого никто раньше не верил. Вот и как при таких обстоятельствах держать дистанцию?
Часы подсказали, что еще не слишком поздно – всего-то одиннадцать! Получается, Егор отключился на пару часов, и