Воочию наблюдая безрадостную ситуацию, Карбышев тем не менее рук не опустил. Вместе со своими помощниками он мотался по всей линии строительства, от Бреста до Гродно, помогая советами и рекомендациями, а кое-где, в особо запущенных случаях, используя и свои высокие полномочия. Конечно, принципиально изменить ситуацию было нереально, но чем смог, тем помог. Помогал бы и дальше, но… 22 июня, ровно в четыре часа…
Война застала Дмитрия Михайловича и его помощников в Гродно, в штабе 3-й армии, где он смог воочию наблюдать «разность потенциалов» в организации и ведении боевых действий сторон.
Немцы наступали, что называется, «по науке»: воздушная разведка, артиллерийская подготовка, выдвижение на легкой броне наземной разведки для вскрытия огневых средств противника и связывания его боем, затем подход основных сил, пехотная атака волнами при поддержке 81-миллиметровых минометов и полевой артиллерии, занятие наших оборонительных позиций и преследование отступающих советских войск.
Или, если атака не удалась – отход на свои позиции, обработка артиллерией вскрытых в ходе атаки огневых точек с целью уничтожения тяжелого вооружения, затем снова пехотная атака с артподдержкой. Если снова атака не удалась – перерыв, снова авиаразведка и вызов штурмовой авиации в лице пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс Ю-87», которые не только точно бомбили с крутого пикирования, но при этом и выматывали всю душу ревом своих сирен. А потом снова пехотная атака…
Если же пехота натыкалась на советские танки – тогда помимо пикировщиков и штатных пехотных противотанковых пушек на передовую выдвигались еще штурмовые самоходные орудия с мощной лобовой броней, которые расстреливали наши легкие Т-26 и «бэтэшки», как в тире.
Словом, организация боя, как по учебнику, плюс к этому два года боевого опыта войны в Европе, и в результате, уже на следующий день, 23 июня, немецкие войска вошли в Гродно.
А советские войска… они, плохо обученные и оснащенные, без связи, без грамотного командования, горели в танках и гибли в окопах, задерживая врага своими жизнями, пока их командование, такое речистое и самоуверенное до войны (как же, «…и на вражьей земле мы врага разобьем – малой кровью, могучим ударом…»), пребывало в ступоре и панике: оказалось, противник воюет совсем не так, как от него этого ждали…
В результате командование не нашло ничего лучше, чем отдать приказ на отступление по всему фронту обороны 3-й армии. Отступление неорганизованное, беспорядочное и с элементами паники, больше похожее на бегство…
Никто до войны этого отступления не предполагал и не планировал, а потому и никаких планов отступления, очередности вывоза имущества и эвакуации, если не всего населения, так хотя бы семей комсостава, а также организации сдерживающих заслонов на пути наступающего противника, не было и в помине, как не было предусмотрено и потребного для этого транспорта и средств