«Надо понимать, вор в законе, – дошло до Меркулова. – Вот, значит, кого провожают в последний путь солидные дамы и господа».
Подкатила еще одна иномарка – темная, быстрая, чем-то напоминавшая очертаниями прилизанного корпуса тень хищной рыбы. Из нее быстро выскочили двое крепких парней, шустро простригли глазами все пространство площадки и распахнули зад нюю дверцу. Появился молодой человек в темном кашемировом пальто и черной широкополой шляпе – плотный, среднего роста, очень респектабельный, вполне европейский, но чертами лица чем-то неуловимо напоминавший азиата. Он тут же стал центром внимания и по-хозяйски принялся отдавать распоряжения. Следом подкатила еще одна машина, значительно скромнее, и из нее вышел мужчина в легком темно-сером пальто строгого покроя с непокрытой редковолосой головой. На его лице застыло уныло-скорбное выражение, но глаза смотрели холодно и цепко. Однако взгляд его не был пустым взглядом бульдога, как у телохранителей, а четко подмечал все окружающее и, наверное, тут же анализировал и раскладывал по невидимым полочкам в прикрытом редкими светлыми волосами черепе. Азиат уважительно поприветствовал его, и эти двое оказались в тесном кольце приехавших на похороны.
«Интересные фигуры, – отметил Петр. – Наверное, хозяева. Теперь нужно ждать прибытия катафалка».
Он не ошибся: сопровождаемый целым эскортом автомобилей разных марок появился приземистый, длинный лаковый черный лимузин. Началась суета. Дамы, гревшиеся в машинах, тут же очутились на площадке и стали часто прикладывать к глазам маленькие кружевные платочки. Двое дюжих молодцов вынесли портрет пожилого человека, чем-то напоминавшего сильно постаревшего известного артиста шестидесятых годов. Появились роскошные венки, замелькали букеты алых и белых роз, и процессия, сопровождая закрытый фоб из полированного красного дерева, украшенный литой бронзой, направилась к залу прощания крематория. То, что они шли за ним пешком достаточно большое расстояние, должно было свидетельствовать об очень глубоком уважении к покойному. Скорее всего, при жизни он внушал им страх, а не уважение, но в России вообще давно сильна среди всех слоев населения привычка к страху, которая порождает усталость и апатию. А власть предержащие почему-то до сего времени испытывают уверенность в том, что лишь под давлением страха можно многого добиться, что под давлением страха перестанут убивать, грабить, бунтовать. И этот скончавшийся царек криминального мира тоже, наверняка, думал, что под силой страха не будут убивать и грабить его подданных, пока не убили его самого: о том, как умер тот, кого провожали в зал прощаний, Петр узнал от все того же словоохотливого старичка, простуженно шмыгавшего носом.
Спустя минут десять на грязной дороге показался обычный автобус-катафалк. Меркулов увидел в окне заплаканную, сильно постаревшую Лидию и понял – это привезли тело Ояра.
Впрочем, одернул он сам себя, с чего