Грудную клетку пронзила такая боль, что я не сдержался и еле слышно застонал. И тут же услышал:
– Ты совсем больной? У тебя стрела в легком была, как она в сердце не попала – вот что удивительно. Ты что, хочешь испохабить своими упражнениями мою уникальную для этой реальности окклюзионную повязку? Подожди, когда тебя подлечат, потом и будешь навыки владения холодным оружием вспоминать.
Я не обратил на неё никакого внимания. Женщине не понять таких нюансов. Если на нас вдруг нападут, то уже будет не важно, ранен я или нет. Мне придётся приложить все свои силы, чтобы отбиться и защитить, прежде всего, её. А для этого мне нужно будет хотя бы привыкнуть к мечу, к его балансу, к рукояти, к расстоянию до гарды.
Он какой-то очень лёгкий, непривычный. А на лезвии возле гарды выгравирован точно такой же знак, что и на перстне. Я ещё раз внимательно рассмотрел гравировку на камне печатки: меч и очень тщательно прорисованные завихрения воздуха. Никогда не видел ничего подобного. Интересно, что же означает этот знак.
Я попробовал снять перстень, чтобы разглядеть знак поближе: не тут-то было! Перстень даже не пошевелился. Странно, вчера он был впору и легко снимался, я специально несколько раз его стаскивал и снова надевал, чтобы убедиться, а сейчас я могу его только повернуть. И в то же время никакого дискомфорта от того, что он передавил палец, я не ощущал. Более того, я вспомнил о перстне только когда разглядел клеймо на клинке, настолько он был неощутим.
Всё-таки артефакт. Все демоны бездны! Ладно, что это за артефакт, мне сможет сказать маг, нужно только побыстрее до него добраться. А вот продать колечко не получится – разве если только вместе с пальцем. А кто сказал, что я готов пожертвовать частью своего тела для оплаты чего бы то ни было?
На столе, кроме меча, лежало хорошо запеченное мясо, завёрнутое в листья лопуха. В шлеме, стоящем возле огня, находилась вода, которую Гвен вчера тщательно прокипятила. Нужно позавтракать и выбираться отсюда – что я и предложил сделать своей спутнице.
Она всё ещё лежала на нашей импровизированной (все-таки невероятно жёсткой!) постели. После моего предложения Гвен со вздохом поднялась и подошла ко мне. Посмотрев на куски мяса, женщина скривилась, но взяла один и принялась жевать.
– Всё-таки это редкостная гадость, – наконец произнесла она, когда мы закончили есть.
Утолив жажду из моего многострадального шлема, мы принялись собираться. Остатки воды Гвен выплеснула в камин. Зачарованные дрова сразу же перестали поддерживать огонь, и комната погрузилась