«Анчихристы», лошадники-мещане, были, и правда, свирепы на вид, особенно последний – Талдыкин. Он пришел позднее, а до него два первые только цену сбивали. Они наперебой пытали лошадь, драли ей морду, били палками.
– Ну, – кричал один, – смотри сюда, получай с Богом деньги!
– Не мои они, побереги, полцены брать не приходится, – уклончиво отвечал Корней.
– Да какая же это полцена, ежели, к примеру, кобыленке боле годов, чем нам с тобой? Молись Богу!
– Что зря толковать, – рассеянно возражал Корней.
Тут-то и пришел Талдыкин, здоровый, толстый мещанин с физиономией мопса: блестящие, злые, черные глаза, форма носа, скулы – все напоминало в нем эту собачью породу.
– Что за шум, а драки нету? – сказал он, входя и улыбаясь, если только можно назвать улыбкой раздувание ноздрей.
Он подошел к лошади, остановился и долго равнодушно молчал, глядя на нее. Потом повернулся, небрежно сказал товарищам: «Поскореича, ехать время, я на выгоне дожду» – и пошел к воротам.
Корней нерешительно окликнул:
– Что ж не глянул лошадь-то?
Талдыкин остановился.
– Долгого взгляда не стоит, – сказал он.
– Да ты поди, побалакаем…
Талдыкин подошел и сделал ленивые глаза.
– Ну?
Он внезапно ударил лошадь под брюхо, дернул ее за хвост, пощупал под лопатками, понюхал руку и отошел.
– Плоха? – стараясь шутить, спросил Корней.
Талдыкин хмыкнул:
– Долголетня?
– Лошадь не старая.
– Тэк. Значит, первая голова на плечах?
Корней смутился.
Талдыкин быстро всунул кулак в угол губ лошади, взглянул как бы мельком ей в зубы и, обтирая руку о полу, насмешливо и скороговоркой спросил:
– Так не стара? Твой дед не ездил венчаться на ней?.. Ну да нам сойдет, получай одиннадцать желтеньких.
И, не дожидаясь ответа Корнея, достал деньги и взял лошадь за оброть.
– Молись Богу да полбутылочки ставь.
– Что ты, что ты? – обиделся Корней. – Ты без креста, дядя!
– Что? – воскликнул Талдыкин грозно, – бабурился? Денег не желаешь? Бери, пока дурак попадается, бери, говорят тебе!
– Да какие же это деньги?
– Такие, каких у тебя нету.
– Нет, уж лучше не надо…
– Ну, через некоторое число за семь отдашь, с удовольствием отдашь, – верь совести…
Корней