Соловей в клетке. Ольга Сторми

и глобальное изменение климата.

      – Соловьев на выход!

      Пушкин резко поднялся , отложил потрепанный блокнот и направился под конвоем охраны в соседний корпус.

      Он оказался в чистом, залитом полуденным солнцем, кабинете, на тщательно выбеленных подоконниках зеленели растения. Перед заключенным стоял прибранный стол – настольная лампа, стакан с ручками и карандашами, лежал рисунок на альбомном листе, открытый блокнот, а рядом тетрадь с рукописью «Соловья в клетке»

      Пушкину захотелось немедленно схватить свои труды, убежать в камеру, и писать, писать, писать…

      Но он не мог. Не имел никакого права. Соловьев просто стоял , осматривал обстановку, фиксировал на память солнечные лучи, свободно гуляющие по потолку и линолеуму. Он заметил свое отражение в зеркале на стене – высокий, изрядно похудевший, усталые впавшие глаза, колючий мелкий ежик когда-то густых и блестящих черных волос.

      Дверь с табличкой «подсобное помещение» медленно приоткрылась. Первое, что бросилось в глаза оцепеневшему Соловьеву – расстегнутая верхняя пуговица на кружевной блузке. Затем он увидел огромные голубые глаза под круглыми очками, тонкие губы, белоснежные гладкие волосы до плеч, уловил сладкий аромат духов. Его прошибло огнем, ладони вспотели, зрачки расширились. Впервые за долгое время увидеть молодую женщину, идеальную, словно богиня… Это стало настоящим испытанием для Пушкина. Заключенный думал, что не устоит на ногах, голова закружилась, он сглотнул слюну , шумно вдохнул и выдохнул.

      Она спокойно и плавно подошла к столу, чистая как икона, прекрасная как майский цветок.

      Осколки потерянной свободы зазвенели где-то глубоко внутри, заключенный сразу понял – она здесь новенькая. Слишком живой взгляд, в глазах море, а не пустота. Её голос звучал так же нежно, как она выглядела.

      – Добрый день, прошу, – женщина указала жестом на кресло рядом со своим рабочим столом.

      Соловьев покосился на охранника , тот кивнул. Заключенный присел. Он буквально утонул на месте, ему было слишком мягко, комфортно, тепло. После мрака холодной камеры, все казалось нереально уютным.

      – Меня зовут Елена Александровна, я – психолог. Мы будем встречаться с вами раз в неделю, беседовать, анализировать, чтобы помочь вам встать на путь исправления.

      Пушкин позволил себе слегка улыбнуться, вспомнил, как в шутку написал заявление на посещение психолога, даже не мечтал, что настолько повезет, и он будет еженедельно приходить на душевные разговоры к самому ангелу.