Понимать-то я уже начал, прокручивая в памяти отдельные, ставшие сразу же понятными нотки отчуждения, холодности и натянутости, появившиеся у моих друзей сразу после того, как я получил назначение на ключевой пост в наркомате… И Петров, и Григорьев, пожалуй, были специалистами посильнее меня, но исповедовали философию «премудрых пескарей», подтрунивая подчас над моей инициативностью и жаждой быстрых изменений.
– Это хорошо, что вы не топите своих друзей, – сказал следователь после некоторого раздумья. – Так, увы, поступают далеко не все. Я, конечно, навел кое-какие справки о вас – они неплохие, человек вы неравнодушный, довольно способный. А вот о ваших друзьях – «честных коммунистах», отзываются плохо. Но и нас поймите, Иван Александрович: факты имели место, честность тех, кто обвиняет вас во вредительстве, сомнению вами не подвергается. Согласитесь: мы, чекисты, просто обязаны на все это прореагировать. Еще раз подумайте, все ли вы нам честно сказали. Понимаю, вам сейчас сложно, но и отчаиваться не надо – к определенному выводу мы пока не пришли, – сказал на прощанье следователь, пожав мне руку».
Таким вот способом сплошь и рядом решались самые разные «личные проблемы». Нет, на самом деле процесс реабилитации не доведен до конца, не доведен… Если бы после фразы «ни в чем не виновен» публиковали еще и доносы с именами доносчиков – вот это было бы чтение! Но для этого надо, чтобы то время стало для читателей «плюсквамперфектум» – «давно прошедшее». И кому это все тогда будет нужно?
…А вот три остальные составляющие заслуживают самого пристального внимания – именно их столкновение вызвало тот кровавый смерч, который с подачи Хрущева и называют «необоснованными репрессиями». Это неизбежное очищение общества перед войной, чекистская самодеятельность и групповая партийная борьба.
Глава 4
Если завтра война?
Помните, господа: приказ, который может быть понят неправильно, обязательно будет понят неправильно.
Любое правительство накануне войны очищает страну от тех, кто может служить пособниками врагу – если, конечно, хочет победить, а не остаться в истории побежденным, зато в белых перчатках. А именно в то время стало окончательно ясно, что война не просто будет, а, вполне возможно, будет прямо сейчас.
…Начиная с 1917-го и до 1933 года Советская Россия жила в состоянии войны или непосредственной угрозы войны. Годы «военной тревоги» идут один за одним: 1923-й, 1925-й, 1927-й, 1930-й, 1932-й… Лишь приход к власти Гитлера несколько разрядил международную обстановку вокруг нашей страны. Пока Западная Европа искала равновесие в изменившемся мире, можно было… нет, не расслабиться, а вздохнуть. Дух перевести. И попутно заняться некоторыми преобразованиями внутри государства и общества.
К 1936 году появились ощутимые признаки того, что передышка