– Неужели магазин изначально ориентировался на таких, как наш влиятельный заказчик? – не сразу усомнился собственным домыслам Фаренгейт, поспешив войти внутрь помещения. – Будто бы повадки из их прежней жизни сильно отражались на их положении в человеческом обществе.
Безлюдные интерьеры крошечного бутика встретили посетителя приглушенной довоенной музыкой и больничным лоском, показавшимся герою, привыкшему к послевоенной разрухе, несколько излишним, однако он не смел возражать убедительной аккуратности владельца. Треск захлопнувшихся за спиной Фрэнка стеклянных дверей заставил преклонного возраста, но все еще красивую женщину появиться в зале.
– Чего пожелает мсье? – сразу после формальных слов приветствия произнесла продавец, ее деловитость и легкая небрежность в разговоре с посетителем выдавал в ней владелицу магазина или скорее подтверждал предположение Фаренгейта о своем малопредставительном внешнем виде.
– Галстук, – просто выговорил Фрэнк, не считая должным скрывать очевидное, и после непродолжительной паузы, вызванной секундным замешательством обоих, указал на манекен. – Вот этот.
Незнакомка легко прошагала к витрине, пока за стеклом с шумом мощных двигателей пронеслась очередная колонна бронемашин периметральной гвардии, и нехотя призналась:
– Обычно меня просят подсказать, но вы без труда определили, что вам нужно.
– Конечно, стесненные в средствах редко позволяют распыляться на предметы гардероба в погоне за модой.
Фаренгейт на мгновенье даже удивился собственной непринужденности, будто бы на него, привыкшего к розовому сахару, так повлияло довоенное вино, и он вдруг обратился к полузабытой науке нежности и слов, которой, как ему казалось, некогда владел в совершенстве.
– Пятьдесят нумлонов, – огласила цену женщина и, увидев заготовленные посетителем монеты, к его удивлению отступила. – Хотя с вас я возьму только сорок.
– И чем же вызвана такая избирательность?
– Не все же наряжать животных с паспортами, – уклонилась от ответа владелица и без лишних слов вызвалась обвить шею Фрэнка аксессуаром, любезно перетянув ткань вокруг чистого ворота с такой легкостью, словно ей приходилось повторять эту операцию несколько сотен раз.
– Моя благодарность вам, – перед расставанием обратился к владелице Фаренгейт, чей привычный образ в элегантном зеркале преобразился лишь от одной новой детали.
Женщина в мужском пиджаке улыбнулась.
– Некоторое время назад я бы наверняка посчитал это верхом безрассудства, ведь за такую сумму можно было приобрести целый ящик консервов, – уже без слов подумал посетитель, провожая взглядом удаляющиеся силуэты бронемашин. – Консервы еще недавно составляли добрую часть рациона рядовых горожан.
В городе снова было неспокойно, в воздухе повисло предчувствие предательства и зреющего заговора. Ночные