– Пока нет, – пробормотала она, непроизвольно разминая пальцы. – Хотя кое-кого убить уже хочется, пи-ип… Но я потерплю. Продолжай!
– А это все, – не уловив прямой угрозы, пожал плечами бестолковый рассказчик. – Шеф сказал еще только: «Пи-ип, смотри, Рябушкин, если вас с Еленой тоже убьют – домой, пи-ип, не возвращайтесь! Я вас тут, пи-ип, сам поубиваю, пи-ип!» И еще с полминуты ругался всеми теми нехорошими словами, которые мы с тобой договорились опускать.
Он вздохнул, потом вспылил и стукнул кулаком по матрасу, который от удара здорово заштормило:
– Ленка! Просыпайся! Тут такие дела, а ты спишь, как убитая!
– Пи-ип! – испуганно выругалась Ирка, меняясь в лице.
Она поспешно сдернула с неподвижной фигуры одеяло и в сердцах перебрала все запрещенные слова:
– Твою мать, блин, охренеть! Ну, что же это такое?!
– Действительно – что? – озадачился Вадик, почесывая вихры.
Вместо Ленки под одеялом обнаружились чемодан, дорожная сумка и скрученные в плотный клубок махровые гостиничные полотенца. В комплекте с одеялом хитроумная комбинация из разноплановых предметов вполне убедительно имитировала человеческую фигуру, однако ни Ирка, ни Вадик изобретательности автора композиции не оценили.
– А я-то еще удивилась, что она вещи не бросила посреди комнаты, как обычно! – с досадой пробормотала Ирка. – Ну, Ленка! Ну, зараза! Куда она, спрашивается, делась?
– Че-чемодан, – отодвигаясь от упомянутого предмета и бледнея, пролепетал Вадик. – О господи! Неужели?!
– Неужели – что?!
– Неужели Ленка там? В чемодане?! – прошептал Вадик. – Как Юрик был в сумке…
– Не говори глупости! – тоже быстро бледнея, прикрикнула на него Ирка. – Почему она должна быть в чемодане? Не надо ей в чемодан. И не поместилась бы она в чемодане.
Прозвучало это отнюдь не утешительно, как-то даже жалко. Вадик малодушно отвернулся и прошептал:
– Открой его!
– Господи, укрепи меня! – пробормотала Ирка и потянулась дрожащей рукой к замку чемодана.
Вадик крепко зажмурился. Замок щелкнул, молния свистнула, Ирка ахнула и воскликнула:
– Вот она где!
Вадик покачнулся и приготовился услышать кошмарную новость. Вместо этого послышались нежный шелковый шорох и удовлетворенное сопение. Осторожно открыв глаза, он посмотрел на Ирку. Она крутилась у зеркала, прижимая к верхней части своего организма полупрозрачную кружевную тряпочку жизнерадостного оранжевого цвета. Оценить, насколько это игривое одеяние Ирке к лицу и к телу, было невозможно: примерка нижнего бельишка поверх целомудренно укрывающего госпожу Максимову пухлого одеяла имела характер сугубо символического действа.
– Моя любимая маечка, – объяснила кокетка, встретив в зеркале непонимающий взгляд товарища. – Ленка, зараза, нагло свистнула ее у меня и использует как ночнушку.
– Только не сегодня! –