– Да где же она, в конце-то концов? – ворчала Ирка, высматривая на перроне знакомую фигуру. – Небось накупила в Берлине тряпок, набила полные чемоданы и теперь вытащить их не может!
Она пару раз позвонила подружке на мобильный, но абонент был постоянно недоступен.
Поток пассажиров, покидающих вагоны поезда, почти иссяк, когда Ирка наконец заметила знакомую фигуру – правда, вовсе не подружкину, а мужскую – видную, заметную издалека. При этом быть замеченной фигура, похоже, не очень хотела, потому как в процессе перемещения по перрону норовила прятаться за столбы и киоски.
– Вадик! Ну, наконец-то! – заорала Ирка, испортив парню всю конспирацию. – Давай сюда! Я ж вас встречаю, как договорились, вы забыли, что ли?
– Не ори, пожалуйста! – поравнявшись с ней, досадливо попросил Вадик и поправил на носу солнцезащитные очки, абсолютно неуместные пасмурным днем в конце декабря.
В темных очках и с многочисленными сумками, среди которых выделялся внушительными габаритами кофр с аппаратурой, Вадик имел таинственный и подозрительный вид не то добычливого шпиона, не то оборотистого контрабандиста.
– Давай помогу! – Шестипудовая Ирка любезно подставила под одну из сумок свое плечо, почти столь же могучее, как у самого Вадика. – О, а это разве не Ленкин чемодан? А где же его законная хозяйка?
– Не поверишь – сошла с поезда в чистом поле! – пробурчал оператор, охотно перегружая чемодан напарницы на ее подружку.
– В чистом?! – переспросила Ирка с изумлением, словно если бы Ленка сошла в поле грязном, это было бы куда менее странно. На торфяном болоте, например. – А зачем она там сошла?
– А вот этого я тебе, Иришка, сказать не могу! – вздохнул Вадик. – Мне не велено болтать. Ленка запретила. Сказала: «Приедешь в город – сиди дома, никуда не высовывайся, ни с кем не разговаривай, на работу не ходи».
При упоминании последнего запрета хмурое лицо «шпиона-контрабандиста» заметно просветлело. Вето, наложенное на регулярную трудовую деятельность, Вадик поддерживал и одобрял почти столь же горячо, как идею установления на Руси легального многоженства.
– Не нравится мне все это! – прямо сказала Ирка и резко опустила тяжелый чемодан, совершенно случайно установив его на ногу оператора. – Что за фигня?
Придавленный Вадик мучительно взвыл и свистящим шепотом понизил оценку ситуации с малоприличной «фигни» до откровенной нецензурщины.
– В каком конкретно поле Ленка сошла, ты помнишь? – не обращая внимания на гримасы и ругань собеседника, настойчиво спрашивала Ирка.
– Ну,