Как хорошо, что Ирка не задернула шторы, тогда бы я ничего не увидела! А так, если подняться на цыпочки, вытянуть шею и заглянуть поверх подоконника, будет видна большая часть комнаты…
Сгорая от нетерпения и тревоги, я осмотрела доступную взору часть помещения. Легче мне не стало!
Сразу было видно, что в комнате происходила какая-то борьба. На это указывали перевернутый журнальный столик и настольная лампа, валяющаяся на ковре. Удивительно, что она не разбилась! Зато разбилось что-то другое, вроде вазы или бутылки: довольно крупный осколок посверкивал под самой лампой.
Я влипла носом в стекло, пытаясь расширить поле зрения, и увидела перед пустым креслом мягкий табурет, на котором покоился массивный гипсовый башмак. Вроде бы не сам по себе покоился, по-прежнему украшал Иркину ногу, но мне загипсованная конечность видна была только ниже колена. Все прочее, включая, как я надеялась, и остальное тело, темной грудой неподвижно лежало в углу. Самые страшные мои подозрения подтверждались! При мысли о том, что моя лучшая подруга убита, я содрогнулась, сорвалась с карниза и, ломая ногти о кирпичи, свалилась вниз, на трехлетнюю голубую ель, собственноручно посаженную Моржиком.
Колючие еловые ветви оказались достаточно упругими, и я ничего не сломала. То есть себе не сломала. Елка-то пару открытых переломов все-таки получила!
Не обращая внимания на боль от ушибов и ссадин, я бегом обогнула дом и птицей взлетела на крыльцо, прямо в открытую дверь, схватила на веранде саперную лопатку, которой Моржик окапывает пальмы и фикусы в кадках, и с угрожающе занесенным шанцевым инструментом ворвалась в гостиную. Сразу включила верхний свет и волчком завертелась на месте в поисках затаившегося врага.
– Ну, наконец-то! – сердито сказала Ирка, кверху пузом валяющаяся под батареей. – Развяжи меня!
Руки, плечи и даже шею подруги затейливо опутывал бельевой шнур. Петли не показались мне тугими, но выбраться из тенет самостоятельно Ирка не могла, потому что два-три витка шнура пришлись под подбородком и при неосторожном движении грозили задушить пленницу.
– Замри! – велела я, опуская лопатку пониже и прицеливаясь.
Аккуратно перепилила шнур в трех местах и распутала вздыхающую и охающую Ирку.
– Помолчи-ка, – попросила я слишком громко стенающую подругу. – За тобой ничего не слышно… Где он? Где этот злодей?
– А я почем знаю? – сердито буркнула Ирка, двумя руками осторожно снимая с табуретки ногу в гипсе. – Схватил мой сотовый и дал деру! Ты не встретила его во дворе? Значит, сидит где-то в доме, дрянь такая!
Я помогла ей встать и тут увидела на светлом ковре подозрительное темное пятнышко. Присела, чтобы его рассмотреть, и ахнула:
– Ирка,