Не сводя глаз с блондинки, наблюдающей за мной сквозь волосяной занавес, я попятилась на одну ступенечку, на вторую… Потом развернулась и быстро, но с достоинством зашагала наверх. И при этом старалась идти как можно тише (в смысле производимых звуков, а не развитой скорости), чтобы, не дай бог, не пропустить атаку с тыла, если подозрительная блондинка вдруг вздумает на меня напасть.
Она не вздумала. Никем не преследуемая, я поднялась на полтора пролета и на площадке одиннадцатого этажа увидела большой мешок из черного полиэтилена, наполненный разнообразным мусором. Сверху лежала одинокая увядшая роза на длинном-предлинном стебле. Цветок почернел и скукожился, листья на стебле высохли, а вот с колючками ничего страшного не случилось, они только крепче стали.
– Вот и оружие! – обрадовалась я.
Блондинка полутора этажами ниже никак себя не проявляла.
– Затаилась! – повторила моя боевая подруга Тяпа.
Я тоже не стала шуметь. Тихо-тихо, как паучок по своей ниточке, я спустилась на полтора марша вниз, крепко сжимая конец розового стебля, в нижней его части тщательно очищенный от колючек.
Блондинка, стоя ко мне спиной, непонятно возилась у стены.
– Ковыряется в розетке! Точно, опять готовит диверсию по части энергоснабжения! – Тяпа даже обрадовалась, что наши подозрения по поводу блондинки подтверждаются.
Это снимало поставленный Нюней моральный блок, не позволяющий мне напасть первой.
Я подкралась поближе и вытянула руку с дохлой розой так, что акульи плавники острых колючек зависли под коленками блондинки. Не подозревая, какая страшная опасность нависла над ее дорогими колготками, она неторопливо повернулась и увидела меня.
Как девушка в меру скромная, не лишенная здоровой самокритики, я никогда не претендовала на гордое звание эффектной женщины. Но раньше я не была свирепой краснокожей скво, одетой в драное мексиканское пончо и фехтующей шипастой розгой! Воистину, сегодня я была эффектна. Воображаемые индомексиканские предки во главе с Кецалькоатлем и Кришной (харе ему!) могли мною гордиться.
– О господи! – в непритворном испуге выдохнула блондинка, не уточнив, к какому из отдаленно родственных мне богов она взывает.
Теперь, увидев лицо, я ее узнала. Это была ночная бабочка Катя, с которой я в образе кроткой бангалорской принцессы препиралась в холле на пятнадцатом этаже. Та самая, которая сначала назвала меня дешевкой, а потом безвинно записала в лесбиянки!
– Стой смирно! – приказала я и для острастки пощекотала ажурную коленку блондинки неэротично поникшим розаном. – А то ка-ак царапну, и ты вмиг попрощаешься со своими фасонистыми чулочками!
Я присмотрелась к изящному кружевному плетению и не удержалась от вопроса:
– Триста рублей за пару?
– Четыреста пятьдесят, – глядя на подрагивающую розгу, как завороженная ответила Катя.
– Дорого! – возмутилась я.
– Курортная