– Чего нету?
– Второй группы нет!
– Это как? – Я посмотрела на шефа с подозрением.
Телекомпания у нас небольшая, собственных программ мы производим совсем немного, в основном транслируем на край популярный столичный канал. Журналистов в штате компании четверо, операторов трое. А съемочная группа – это журналист плюс оператор, так что темнит что-то начальство, цифры не сходятся…
– Любовь Андреевна сегодня дома осталась, у нее внук заболел, Настя с утра унеслась готовить программу с очередным экстрасенсом. Считай, из журналистов у нас только Наташа и ты, – последовательно загибал пальцы шеф. – А с операторами и вовсе беда: Андрей на больничном, Петя в отпуске, а Женьку вчера на курсы отправили.
– Женьку? – возмутилась я, бессовестно лишенная своего оператора. – На какие такие курсы?!
– На бесплатные, – потупился Дмитрий Палыч.
– Понятно, – проворчала я.
Наш директор Алексей Петрович хозяйствует в высшей степени экономно, выбить из него финансирование какого-либо нового проекта – дело почти невозможное. Зато уж если мимо проплывает какая-никакая халява, Алексей Петрович зубами зря не щелкает. В этом отношении он у нас – настоящая акула капитализма.
– Зато у нас есть практикант, – робко предложил главный редактор. – Оператор-стажер, только сегодня пришел.
Я мрачно молчала.
– Все равно ведь нужно будет проверить, как он снимает, – просительно сказал шеф.
– Ладно, – смилостивилась я. – Давайте своего стажера. Пусть собирает манатки и спускается к машине. Я быстренько глотну кофе, и мы поедем на поиски новостей.
Повеселевший Дмитрий Палыч вспорхнул с места и полетел к выходу из редакторской, но в дверях неожиданно замялся.
– Что еще? – еле сдерживаясь, поинтересовалась я.
Шеф вздохнул.
– Машина…
– Что машина? – вскинулась я. – Тоже в отпуске? Или на курсах?!
– В ремонте, – прошептал Дмитрий Палыч, тихо исчезая в коридоре.
– Катастрофа! – потеряв с таким трудом сохраняемое спокойствие, завопила я и с огромным трудом подавила порыв прыгнуть в освободившийся угол и рвать там на себе волосы!
Ехать на съемку незнамо чего и неизвестно куда, да еще с оператором-стажером и на общественном транспорте – о нет, такой кары господней я не заслужила!
Развернувшись в вертящемся кресле, я уставилась на утешительный плакатик, именно на такой случай собственноручно повешенный мною на белой стене:
«Съешьте с утра живую жабу, и ничего худшего с вами уже не случится!»
А ведь я сегодня даже не позавтракала!
Чтобы сообразить себе чашечку кофе, пришлось старательно поскрести по сусекам. В процессе я обнаружила, что у нас закончился и сахар, и полезла в нижний ящик своего стола за цилиндрической баночкой с надписью «Чай детский с ромашкой». В нее я конспиративно насыпаю сахар, чтобы всегда иметь под