– Хоть бы никого не задавил! – пробормотала я, озабоченно глядя на Анку.
Рассказ няни подтвердил мои подозрения. Откровенно нервничая под тяжелым взглядом хозяйки, Юля призналась, что Танька ничего не придумывает. Все было – и незапланированный марш-бросок через вечерний парк на троллейбусную остановку, и еще более неожиданная встреча в аллее со старшим братом и чужой тетей. И поцелуи тоже были – Юля сама видела, как Маша чмокнула Сашку, а тот нежно баюкал извлеченного из коляски младенца.
– Почему я узнаю об этом только сейчас? – железным голосом пробряцала Анка.
– Простите, Анна Викторовна, – совсем смешалась Юля. – Меня Саша очень просил ничего вам не говорить. Да и как я могла рассказать? Это было бы как-то… некрасиво! Лезть в чужие личные дела…
– Чужие? – с горечью обронила Анка.
– Мы ведь совершенно случайно их увидели, только потому, что Сашенька в светлом был, – промямлила Юля и виновато замолчала.
– Не иначе, в белой спортивной куртке? – тихо спросила я и перевела сочувственный взгляд с потупившейся няни на ее расстроенную хозяйку. – С олимпийскими кольцами на спине…
– Да-а-а, вот это, я понимаю, драма! Настоящий бразильский сериал! – возбужденно тарахтела Ирка, в бешеном темпе вращая ложку в кастрюльке с соусом.
Она спешно сооружала спагетти по-милански – одно из своих коронных блюд быстрого приготовления – для стихийно образовавшегося ужина на две семьи.
В противоположность энергичной подружке я весьма меланхолично крутила ручку мельнички, перетирающей в порошок разноцветные перечные зерна. При этом я прислушивалась не к болтовне Ирки, которая, как неутомимая мельничка, второй час подряд перетирала одну и ту же тему, а к звукам, доносящимся из гостиной. Там Масяня с дядей Моржиком смотрели священный фильм про Буратино, который запасливый ребенок привез с собой из дома.
Моржик наслаждался этим шедевром детской кинематографии впервые и потому с неподдельным интересом смотрел на экран и слушал Масины комментарии. Колян, который после двух десятков добровольно-принудительных просмотров при одном имени Буратино сам деревенеет лицом до состояния говорящего полена, совершал вечерний променад с хозяйской собакой. Выгуливать здоровенную овчарку гораздо спокойнее, чем маленького ребенка. Восьмилетний кобель Томка в отличие от пятилетнего мальчика Масяни не имеет привычки донимать сопровождающее лицо бесконечными «почему?».
«И никогда не галдит как базарная баба: «Кошмар! Ужас! Что в мире творится!» – недовольно добавил мой внутренний