– Цветы! Цветы! Покупайте весенние цветы! – кричала она. Но ее слова уносили пышные снежные хлопья.
Женщина в черном одеянии незаметно подошла к торговке.
– Мне букет весенних ландышей, – тихо попросила она.
Посмотрев на покупательницу, Марька почуяла что-то неладное и на всякий случай сказала:
– Да какие могут быть ландыши в марте!
– А вот такие! – И женщина, резко скинув с головы черный платок, в упор посмотрела на Марьку и в упор спросила.
– Не узнаешь, обманщица?
– Ой! – испугалась Марька и от страха еще плотнее закуталась в теплый платок.
– Мне нужны ландыши! – сказала женщина. – Не достанешь, пожалеешь!
– Да откуда же я вам их возьму?
– Откуда хочешь.
Марька что-то прикинула в уме, а потом деловито сказала:
– Подожди.
Пошарив под прилавком, она снова взглянула на женщину, опять о чем-то подумала и громко позвала:
– Вадик!
На ее зов к ней подошел маленький вежливый таджик с пушистыми изогнутыми дугами бровей и бронзовым смуглым лицом. Одет он был в легкую синюю курточку, а на голове у него красовалась вышитая тюбетейка. Видимо, его не пугала переменчивая московская погода, а может, он жил где-нибудь в подвале со своими соплеменниками, и его вещи сгрызли пронырливые мыши.
– Да, Марья Ивановна, – вежливо поклонился Марьке таджик.
– Ты, кажись, вчера тут продавал первые ландыши. Всю торговлю мне перебил.
– Так точно, Марья Ивановна.
– Все продал?
– Нет.
– Так скорее неси, что осталось.
– Слушаюсь, – поклонился таджик и исчез. Через минуту он вернулся с небольшим букетом белых ландышей.
– Это все, что у тебя осталось? – грозно прорычала Марька.
– Ой, не губите бедного таджика! – задрожал парень. – Больше нет ничего!
– Давай сюда букет, – примирительно сказал женщина в черном. Таджик захлопал темными ресницами, но не двинулся с места.
– Делай, что тебе говорят! – заорала Марька и выбежала из-за своего цветочного ларька. Ее глаза горели, челюсть тряслась от ярости, а рука уже поднялась, чтобы ударить непослушного гастарбайтера. Трясущийся от страха парень быстро сунул женщине в черном букет и пропал.
– Беда с этими чурками! – в сердцах пожаловалась Марька, но черная фигура женщины уже удалялась по дорожке, ведущей в сторону проспекта Мира.
– Эй, девушка, а деньги? – нагло крикнула Марька, но что-то вспомнив, мгновенно стихла. Она долго провожала взглядом темную фигурку, пока та не растворилась в падающем снеге.
– Все! – сказала вслух Арина, смахнула с потного лба волосы и…вышла из образа «дамы в черном». Ей было приятно снова почувствовать сладость скоморошества и ощутить дыхание публики,