В медицинских исследованиях я тоже очень сильно продвинулся. На самом деле всё, что я собирался внедрить, было достаточно просто, никакой промышленной революции мне не требовалось.
Кетгут – хирургические нитки для швов из коровьих кишок – известен ещё с античности, вся проблема с ним заключалась в отсутствии стерильности и вследствие этого в заражении ран. Но у меня уже получились неплохие резиновые прокладки, а значит что? Правильно, я собрал примитивный, но работающий автоклав. Не с первого раза, конечно, но собрал. Это позволило стерилизовать шовный материал, а хранил я его в спирте.
Вторым шагом стал веселящий газ, или закись азота. Этот газ уже изобретён, и даже сделано предположение о его потенциальных анестезирующих свойствах для облегчения боли во время операции. Я точно знал, что это работает.
Ну и третьим шагом стал морфин – опиум продаётся свободно, так что с ним проблем вообще не возникло. Примитивные шприцы и иглы к ним Том сделал ещё в Нью-Джерси. Во Флориде они были дополнены резиновыми частями, получились уродливые, но эффективные изделия.
Всё это привело к тому, что скромное поместье во Флориде стало наиболее продвинутым медицинским центром в мире. И я мог делать настоящие операции с хорошими шансами для больных.
Первого ноября произошло сразу два знаменательных события. Во-первых, с Кубы вернулся Дукас. За дождевики он выручил аж четыреста долларов, неплохо для партии из двух сотен штук. Что важнее, он заключил контракт на ещё две тысячи штук и даже получил за них аванс в тысячу долларов. Моё предприятие становилось очень выгодным.
Ну а во-вторых, я наконец снял шины со сломанных ног Селии, и девушка стала ходить – сначала со сделанными мной костылями, а ещё через неделю и без них. Вследствие этого в моей жизни наступили ещё кое-какие перемены.
– Прекрасно, Том, просто прекрасно, такими темпами мы изготовим эти дождевики раньше срока. Барри, знаешь что, съезди-ка ты завтра в город к грекам и поговори с их священником, как его, с отцом Михаилом, да.
– О чём, мистер Гамильтон?
– Нам будут нужны ещё люди. Как видишь, дела идут хорошо и нужно расширять производство.
– Я никак не пойму, сэр, почему у нас работают только греки? Ни одного испанца я тут не вижу.
– Понимаешь ли, друг мой, – я достал сигару из сигарного ящика, раскурил её и выпустил парочку колец, – греки, как и мы, тут чужие. Живут преимущественно своей общиной и с местными особо не общаются. Это мне выгодно, я совершенно не хочу, чтобы тут появились соглядатаи местных властей, а они тут появятся, стоит только нам начать брать на работу местных. Поэтому – только греки.
– Понятно, сэр. Возможно, вы и правы.
– Думаю, на сегодня мы закончили. До