Из комнаты меня не выпускали, заперли, поэтому вынужденно осматривала свои хоромы. Спальня, гардеробная, ванная. И везде – непонятные штучки. Дерни – откроется, поверни – потечет вода или нагреется металлическая пластина за деревянной решеткой – близняшка той, которую видела на лестнице. Теперь-то поняла, она обогревала жилище. И никаких каминов, печей!
Гардеробная оказалась пуста, только сиротливо висело коротенькое платье с запахом из атласа длиной по колено. Неужели и такое тут носят? Держалось оно за счет пояска.
Ни одной книги, даже пялец нет. Оставалось только смотреть в окно на ряды стриженых кустов и лабиринт аллей. Повторюсь, я не стихийница, а лекарь, то есть максимум огонь в камине зажечь умею. С такими способностями не сбежишь.
Время тянулось мучительно медленно, поэтому обрадовалась, когда в замке заворочался ключ и вернулась горничная.
– Его сиятельство приказали перед ужином надеть, – она протянула мне сверток. – Категорично приказали.
– То есть? – не поняла я.
– То есть проверит, – равнодушно ответила служанка и неожиданно снизошла до совета: – Вы не противьтесь, его сиятельство наиграется – потом дети пойдут, вздохнете с облегчением.
– С чего ты взяла, будто он?.. – Густо покраснела.
Дожила, прислуга обсуждает со мной же, как меня станут насиловать!
– Наложница ведь, – пожала плечами горничная. – Странно, – вслух рассуждала она, – его сиятельство взял в наложницы лангу. С ними обычно расправа недолгая. В любом случае, жизнь лучше смерти, госпожа, – подмигнула служанка и будничным тоном, будто речь шла о покупке мяса на рынке, доложила: – Его сиятельство велел передать – ваша сестра мертва.
Последняя надежда рухнула. Я упала на кровать и заревела. Так и пролежала оставшиеся два часа, оплакивая Алексию. Даже сверток не развернула. Плевать, что в нем, пусть навсей наказывает, хоть до смерти забьет.
Вновь заслышав скрежет ключа, даже не вздрогнула. Служанка несколько раз окликнула – головы не повернула. Так и лежала в обнимку с подушкой.
– Ну вот, всю прическу растрепали, глаза красные! – укоризненно причитала горничная.
Во мне зрела злость. По какому праву эта навсейка смеет меня трогать, надсмехаться, указывать? Кто она? Служанка? Так пусть и ведет себя соответственно. Откинула волосы с лица, села и велела мерзавке убираться вон.
– Может, я и наложница, но ты все равно прислуга.
– Я ваша горничная, госпожа Дария, – ничуть не смутилась нахалка и протянула носовой платок. Тоже необычный, как и все в этом мире, – кипенно-белый, с дорогущим кружевом по краям. У нас такие на свадьбу шили в качестве приданого. – Его сиятельство просил вас опекать.
– То есть шпионить? – сникла я.
– Лечить, помогать, одевать, отвечать на вопросы. Вы ту вещь надели? – служанка