Ф. Э. Дзержинский, как «паровоз», во главе траурной колонны
И вот мы на вокзале. К перрону медленно подошёл траурный поезд. Михаил Иванович Калинин и другие руководители партии и правительства из вагона выносят гроб с телом Владимира Ильича Ленина.
Соратники несут гроб, Сталин на заднем плане опустил голову
И траурная процессия направляется по улицам Москвы. Гроб с телом Ленина установили в Колонном зале Дома Союзов. Под сводами зала круглые сутки текла ″людская река″. Народ шёл прощаться со своим любимым вождём. И первый раз Ленин молчал перед своим народом. Москва не спала в эти ночи. Со всех концов страны приезжали сюда делегации трудящихся. Трещали суровые январские морозы, но колонны людей стояли на улице в очереди. Разводили тут же костры, грелись. Все хотели пройти мимо гроба Ильича и запечатлеть на всю жизнь образ своего великого вождя.».
Бывший студент Коммунистического университета трудящихся Востока, член партии с 1921 года, Н. Г. Рысаков в 1970 году начитал на магнитофон свои воспоминания: «22 января 1924 года в конце улицы Малая Димитровка (Малая Дмитровка – прим. автора), проходя из общежития в аудиторию Коммунистического университета трудящихся Востока (Коммунистический университет трудящихся Востока имени И. В. Сталина (КУТВ) – учебное заведение Коминтерна, действовавшее в Москве с 1921 по 1938 гг. – прим. автора), я заметил, что прохожие как-то необычно подходили к человеку, молча раздававшему какую-то листовку. Взяв её в руки люди застывали на месте, как прикованные, их лица бледнели, они отходили, упершись глазами в листовку, делали несколько шагов, не глядя и натыкались на идущих. Чувствовалась тревога. И я взял большой лист газеты. Что бросилось в глаза? Крупные буквы: ″Экстренный выпуск″, а в середине в траурной рамке небольшой портрет Владимира Ильича Ленина.
Совместный экстренный выпуск «Правды» и «Известий»
Дальше: ″Правительственное сообщение. Вчера 21 января в 6 часов 50 минут вечера в Горках близ Москвы скоропостижно скончался Владимир Ильич Ленин″!
Сознание сдавило что-то тяжёлое, подавляющее, как будто кругом всё исчезло. Умер Ленин! Ленина не стало!
Вошёл в вестибюль университета, а навстречу наши студенты все сосредоточенные, суровые. На немой вопрос негромко коротко говорят: ″В клуб! Идём в клуб!″. А клуб университета за углом на Тверской улице, ныне имени Горького (сейчас опять Тверская – прим. автора), вместительный, тогда назывался по-старому ″Шанвар?″. Когда я пришёл, зал был почти заполнен, ни звука. А ведь в университете тогда обучалось тысяча двести студентов, представлявших 65-ть наций и народностей страны.
Стихийно возникший траурный митинг начался и кончился коротким сообщением секретаря партячейки. Мне особо запомнилась из его выступления