Степан. Повесть о сыне Неба и его друге Димке Михайлове. Георгий Шевяков

руки, и долго потом, положив ее в середину стола и рассевшись вокруг, шептали с закрытыми глазами.

      – Я вижу комнату, серые в полоску обои, книжный шкаф, – говорил старший, – Комната затененная, уличного шума не слышно.

      – Какая-то неухоженность вокруг, – отмечала женщина, – Пыль в углах, вещи разбросаны, не чувствую запаха пищи. Похоже, там живет одинокий человек.

      И только третий – старик-шаман из горного Алтая со странным именем Олджубей – как от чумы открещивался от книги, и все просил: «отпустите меня к внученькам, Христа ради».

      На этого третьего и насел капитан Харрасов, интуитивно и справедливо полагая, что именно неподходящие на первый взгляд наиболее полезны в деле. Силком усадив его рядом с собой в автомобиль, он дал задание водителю проехать по всем улицам города, а сам наблюдал при этом за лицом старика. Двое суток он отмечал по карте, где тот хмурился, где улыбался, а где и сжимался в комочек, вытирая невольный пот на лбу. Странный результат получил он, когда проделал, пусть и не столь наглядно, тот же эксперимент и с остальными. Все они по одиночке выделили одни и те же районы города: место преступления, узел улиц Кремлевская, Ломоносова и Жданова в Черниковке и Российской и Уфимского шоссе вблизи проспекта Октября. В этих то местах и сосредоточил капитан свои поиски, расставив незримо телекамеры с круглосуточным наблюдением и не менее сотни наблюдателей пеших и в автомашинах, якобы случайных прохожих и бомжующих грязнулей. И не менее поразительные слова услышал он от старика-шамана, когда отправлял – достал все-таки старик – его восвояси. «Пусто гнездышко, капитан. На твое счастье пусто. Надолго ли?» – с этими словами вскарабкался тот в вагон поезда, справедливо полагая, что одному ему башкирский самолет в небе не удержать.