Последнее целование. Человек как традиция. Владимир Кутырев

«древняя» и «восточная». Это значит, существовавшая до Логоса. «Западной» мудрости как бы и не бывает. В самом христианстве, особенно его восточной византийской ветви, неудовлетворенность несовпадением логоса с мудростью выразилась в апологии Софии как Премудрости Божией. «Несогласие с логосом» в контексте греко-русской православной традиции дошло до XX века. София противополагалась логосу как душа духу, или как бытие духа, но все-таки ориентированного на чувственную интуицию, более близкую, в сравнении с Логосом, божественному началу, прежде всего на ценностное, нравственное отношение к миру. С точки зрения В. Соловьёва, П. Флоренского и других «софиологов» логос уже не мудрость. Он оторвался от добра и красоты, он слишком «знание». С другой стороны, позитивисты стремились к преодолению философии из-за её смысловой многозначности, нечистоты, загрязнённости чувствами, вообще – жизнью. Адепт «строгой науки» Э. Гуссерль считал мудрость низшим уровнем знания, «предзнанием», а русский последователь Э. Гуссерля Г. Шпет даже написал работу «Знание или мудрость», осознанно противопоставляя их как нечто объективное, истинное и субъективизм, произвольное. Мудрость – это то, что надо преодолевать. Забыть и отбросить.

      Другие представители русской философии, понимая, что под напором происходящей рационализации мира Мудрость как таковую не отстоять, боролись за «софийную» трактовку Логоса в виде целостного и одушевлённого знания в противовес его позитивистскому сведению к чистому разуму. По этому вопросу вокруг образованного в 1910 году философского журнала «Логос» развернулась знаменательная полемика. Владимир Эрн в книге: «Борьба за Логос» М., 1911 г. упрекал редакцию, что направление журнала не отвечает Логосу, как он понимался в античности, христианстве и философии вообще. Что логос у них из «Живого Слова» превратился в сухую и мёртвую мысль, в абстрактное Рацио, а потому название журнала есть «маска». Измена традиции. С историко-философской точки зрения В. Эрн был прав, но тенденция трансформации логоса в рацио побеждала не просто в журнале, а в духовной жизни, в предметной реальности.

      В XX веке логос практически полностью отождествляется с «позитивным» мышлением, рациональностью и дискурсом. Если отслеживать названия, то возобновившееся в 1991 году в России издание нового «Логоса» это подтверждает: журнал занял нишу наиболее абстрактного, аналитического, ориентированного на научность трансцендентально-феноменологического мышления. А после случившегося в философии структурно-лигнгвистического поворота, в ней настал трансцендентально-идеальный рай: всё предметное исчезло, всё живое и телесное умерло, кругом одни слова, язык, анализ и дискурс. Ни объекта, ни субъекта, ни означаемого, ни означающего. Реальность стала знанием, знание – реальностью. Кто в него не попал, мучаются в аду веры и любви, чувственного и иррационального, страдают и лечатся от прорывов в сознание бессознательного. О мудрости в таких условиях вспоминать неприлично,