– Я не помню, – рысенок за пазухой запищал, и я крепче прижал его к себе. – Ничего не помню. Ни тебя не помню, ни куда идти надо, ни кто я. Кто я, Тихон?
– Ох, беда-то какая, – Тихон принялся меня ощупывать на предмет других повреждений. – Пошли, Евгений Фёдорович, пошли. До дома доберемся, дед ваш лучшего лекаря пригласит, а не пригласится, на аркане притащит, ежели понадобится. – Он обхватил меня за талию, помогая идти. – А ведь говорил я вам, предупреждал, не надо сюда ходить. Прорыв здесь был третьего дня. Но сами же упорство проявили невиданное, будто бы тащил вас кто, да еще тайком. Я же насилу вас нашёл, уже дальше ехать хотел… Ох ты ж, мать честная. – Тихон остановился, и я увидел, что мы стоим напротив уже окоченевшего тела погибшей рыси. – Да кто же этот лиходей, поднявший руку не только на графа Рысева, но и на саму нашу благодетельницу, да ещё на территории графских угодий?
И тут меня повело, снова замутило. Согнувшись пополам, я начал блевать, хотя было уже нечем. Даже желчи не было. По щекам снова потекли слёзы, которые я, как ни старался, не мог сдержать.
– Ох, ты ж, да что же это такое-то? – снова запричитал Тихон, деликатно придерживая мои волосы, выбившиеся из довольно длинного хвоста, подхваченного лентой.
От неожиданности я даже блевать перестал. Выпрямившись, я погладил заволновавшегося котенка, чем привлек внимание слуги, а никем иным Тихон просто не мог быть. А неожиданностью стало для меня само наличие этого чертова хвоста. Не должно его быть, должны быть коротко остриженные волосы! А, собственно, почему они не могут быть длинными? Да хрен его знает, не помню, но не должны и точка.
Тихон тем временем отворотил мою неудобную куртку и заглянул внутрь.
– Не понимаю, откуда котёнок, – пробормотал я, наблюдая за его действиями. – В марте у рысей только гон начинается, а тут котенок, да никак не меньше месяца ему.
– Дык, знак это, – в голосе Тихона такое благоговение звучало, что мне стало немного не по себе. – Приняла тебя рысь-защитница рода Рысевых. Да ещё и дитя своё в помощь дала.
Я посмотрел на него с изрядной долей скепсиса. Как-то на подарок не слишком похоже. А если бы я кроху не заметил? Так бы и остался щедрый дар, какой-то непонятной рыси ныть под животом мертвой матери, пока не околел, так что ли?
– Тихон, мне не хорошо. Мне очень сильно нехорошо, – пробормотал я, уже даже не обращая внимание на волосы, закрывшие одну половину лица. Вторую половину шевелюры всё ещё удерживала лента.
– Ваше сиятельство, Евгений Фёдорович, а шапка-то ваша где? – Тихон всплеснул руками. Я же пожал плечами. Откуда я знаю. Я даже не помню, была она на мне или нет. – Пойдем, помаленьку, тут телега у меня недалеко. Нам бы до неё добраться, а там с ветерком домчимся до родного дома, ну а ежели что, в охотничьем домике схоронимся.
– А что может случиться? – Тихон пытался надеть на меня треух, но я отмахивался. В теплой шапке становилось только хуже. Холодный же воздух немного остужал