– …Однако ты не имеешь права его носить.
Улыбки застыли на лицах, когда он протянул руку.
– Отец, я не думаю… – начал Перикл.
Кимон же снова надел маску, которая скрывала все эмоции, и покачал головой:
– Нет, Перикл. Архонт Ксантипп, конечно, прав. Я не имею права владеть им только потому, что нашел. Оно принадлежит Афинам. Возьми, куриос.
Он передал кольцо Ксантиппу на глазах у собравшейся вокруг них небольшой толпы. Маленькая сценка не осталась незамеченной, и они вдруг оказались в центре внимания.
Ксантипп спрятал кольцо в мешочек и склонил голову. Кимон явно произвел на него впечатление.
– Спасибо. Ты напоминаешь мне моего сына Арифрона. То же чувство долга.
Он выдержал паузу и продолжил:
– Когда вернемся домой, я попрошу собрание проголосовать за выделение средств на новый храм со статуей Тесея на Акрополе. Мне трудно выразить словами, как это важно.
Взгляд его потерял ясность и ушел в никуда, а Перикл получил еще одно подтверждение того, как сильно постарел отец. Рука, державшая новую трость, заметно дрожала.
Наконец Ксантипп стряхнул с себя оцепенение и сказал:
– Добро пожаловать на завтрашнюю церемонию. Клятва будет принесена на суше, но скреплена печатью на борту кораблей. Думаю, посмотреть интересно. Будет о чем рассказать детям.
– Рад слышать, – сказал Кимон, – вот только может ли какой-либо союз быть по-настоящему законным без Спарты?
Казалось, храм объяла тишина. Не слышно было даже эха шагов. Только уголь в огромной чаше шипел и потрескивал. Перикл сглотнул. Кимон выдержал холодный взгляд его отца, не выказав ни малейших признаков слабости, напоминая, что отдал ему кольцо Тесея не из страха, а по доброй воле и собственному желанию. В присутствии знатных особ, в том числе Ксантиппа, архонта Афин, Кимон не оробел и не смутился.
– Мы свободные люди. Хочу напомнить тебе, что я просил Спарту присоединиться к нам наряду со всеми остальными государствами Пелопоннеса. Они предпочли отвернуться. Что ж, нас от этого не убудет. Наша клятва останется такой же крепкой, а цель неизменной. Завтра мы создадим нечто такое, чего еще не бывало в мире. Думаю, тогда ты поймешь.
Разговоры возобновились, звякнули чаши, зазвенел смех. Ксантипп чуть повернул плечо, закрываясь от двух молодых людей, и, наклонив голову, продолжил прерванный разговор. Кимон замер на мгновение, словно от оскорбления. Он хотел сказать что-то еще, но развернулся и ушел.
Перикл остался с Фетидой. Он принял кубок вина от прислужника и опустошил его до дна. Фетида посмотрела на него с молчаливым вопросом в глазах, и он отвел ее подальше, чтобы их не услышал отец.
– Какой суровый, – сказала она.
– Он не был таким… – возразил Перикл, задетый ее словами. – Ты не знала его другим. Я был ребенком, когда его изгнали из Афин. Слабый человек затаил бы обиду и смотрел