Какая, к чертям, медицина? Я же умер.
– Вы уверены, доктор?
– Несомненно!
Ага, значит, всё-таки живой. А Бенкендорф разговаривает с врачом. Кстати, неизвестно что лучше – помереть или попасть в руки нынешних коновалов. И то и другое даёт практически одинаковый результат, но первое происходит менее болезненно.
– Я на вас надеюсь, Генрих Станиславович.
– Господа, доверьтесь опытному эскулапу. Перелом ключицы не настолько опасен, чтобы так беспокоиться! В столь юном возрасте кости срастаются очень быстро.
Кого он юношей назвал, скотина? На Соловки закатаю мерзавца! В Сибирь отправлю медведей лечить!
– Вполне доверяю, Генрих Станиславович, но и вы поймите… Ей ещё жить и жить. Каково девице с одной рукой?
Чего? Идиоты, кого девицей называете? Глаза разуйте, придурки – аз есмь царь!
– Александр Христофорович, понимаю ваше беспокойство и участие в её судьбе. Но оставьте сомнения, я не допущу, чтоб столь молодая и красивая особа превратилась в калеку. Господь такого не простит.
И это всё про меня? Это я молодой и красивый? Я – девица? Убью! На плаху! Всех расстреляю!
– Не только Господь, но и государь будет недоволен.
Уже нового императора назначили? Ну сейчас устрою… хм… женскую истерику со слезами и соплями? Где шпага? Где, чёрт побери, моя шпага?
Надо попробовать встать… Я ведь лежу? Наверное, лежу. От резкого движения в боку вспыхивает боль – туда прилетело штыком от… Погодите, но прилетело мне, а не какой-то девице. Разве… Сесть смогу? Получилось. И ушла темнота, уступив место ослепительному свету – упала мокрая тряпка, закрывавшая лицо. Зачем так с живым человеком? Ах да, помню стремительно приближающийся торец двери… Тряпка – примочка от синяков? Надеюсь, во всяком случае.
– Государь очнулся! – Радостный вопль прапорщика Акимова больно бьёт по ушам. Самого гвардейца почти не вижу, глаза ещё не привыкли к свету, и приходится их зажмуривать.
– Ваше Императорское Величество! Павел Петрович! – восторженно орёт Бенкендорф. – Вы живы!
Ага, называет по имени-отчеству. Значит, я не девица? А кто у нас тогда девица?
– Совсем оглушил, полковник. Зачем так громко кричать? – Недовольное ворчание помогает замаскировать растерянность и недавний испуг. – Чего переполошился?
– Так вы же целые сутки без сознания пребывали, государь.
– Врёшь.
– Истинный крест! Вот у доктора спросите.
Выкатившийся из-за спины Бенкендорфа лекарь похож на колобка с ножками, а физиономия излучает такую преданность и доброжелательность, что поневоле хочется быстрее выздороветь и больше не видеть эту слащавую морду. Не он ли меня девицей обзывал? Будущий доктор лесоповальных наук…
– Ваше Императорское Величество, позвольте выразить…
– Вон отсюда!
– Что, простите?
– К чертям всех врачей!
– Государь гневаться