Кот повел усами и приблизился к Мэку. С важным видом он обнюхал ботинки мальчика, дважды обошел его по кругу и наконец соизволил потереться боком о его ногу. Мэдиан наклонился и погладил кота по спине – в ответ раздалось басовитое мурлыканье.
– Составите мне компанию, мистер Большие Уши?
Поразмыслив, кот не стал отказываться от предложения и пошел рядом с Мэком. Кошки, впрочем, всегда отлично с ним ладили, в отличие от собак и лошадей. В конюшню мэра Мэдиан даже не совался, да и конюхи его не любили.
В парке его окружила со всех сторон уютная темнота. Над расчищенными дорожками нависал ажурный купол ветвей, сугробы казались мягкими горами меха, словно под кустами и деревьями спали, свернувшись клубками, неведомые звери. Дорожки были выложены забавными разноцветными кругляшами – Мэк знал их все наизусть, исследуя узоры, вьющиеся под ногами.
Он шел по аллеям, понемногу успокаиваясь. Было тихо и безлюдно, но даже когда парк был полон народу, мальчику нравилось гулять здесь, тем более что тут всегда можно было найти укромный уголок, чтобы посидеть с книжкой или послушать шепот деревьев, высасывая сладкий нектар из цветов крапивы. В парке Мэк пропадал целыми днями, когда удавалось удрать от зануд-священников, готовящих будущего семинариста к пожизненному замаливанию грехов. Деревья и кусты прятали его от посторонних глаз так, что кругом оставались только зелень, шелест и прохладная тень.
Мэк ненадолго остановился перед фонтаном, который не работал и был весь усыпан снегом, как пирог Пэтси – сахарной пудрой. По белому искрящемуся покрову вились тени ветвей, сплетаясь в сложный узор, и мальчик завороженно наблюдал, как меняется сиреневое кружево от каждого вздоха зимнего ветра, присыпающего фонтан новыми снежными блестками.
Мэк поежился и чихнул. Мысль о возвращении к О’Доннеллам вызывала отвращение и страх. Они потребуют, чтобы мальчик каялся и просил прощения. А потом, конечно, сеанс «воспитания» от Борова…
Кот вопросительно муркнул и тронул лапой ногу мальчика. Мэдиан очнулся от раздумий, погладил кота и зашагал к знакомой калитке, которая выходила на улицу напротив собора – а неподалеку будут баррикады, где дежурят старшие дети Флиннов. Мистер Большие Уши пошел рядом.
Собор возвышался над площадью, как рукотворная гора. Священник отец О’Нил рассказывал мальчику, что собор Святой Бригиты был построен еще в четырнадцатом веке и украшен уникальными витражами и скульптурами. Задрав голову, Мэк рассматривал храм, чьи башни и шпили терялись в темноте. Красота собора ему нравилась, но никогда не трогала по-настоящему, как остальных, – хотя отец О’Нил всячески старался внушить мальчику подобающий трепет и нередко говорил, что если он хорошо будет учиться в семинарии, то, может, даже станет служить в этом прекрасном храме. Мэка это ничуть не вдохновляло. Кресты и молитвы окружали его все время с тех пор, как он оказался у О’Доннеллов, и уже изрядно ему надоели.
Несмотря