Это было обидно и… очень нагло!
– Вы со всеми посетителями вашего босса так разговариваете?
– Нет, только с надоедливыми.
Ершов хотел сделать очередное замечание, но телефон на столе секретарши прервал его пиликающей мелодией.
– Можете заходить. Господин Семенов вас ждет.
Ершов встал, подошел к двери кабинета, взялся за ручку, собираясь открыть.
– Знаете, мадам, – сказал он, внезапно повернувшись к секретарше.
– Ну что еще?
– Вы такая же мерзкая как звонок вашего телефона.
Секретарша вспыхнула краской, а мужчина, довольный собой, юркнул в кабинет. Он был огромным. Несмотря на нагромождение разновсяческой мебели, свободного пространства спокойно бы хватило на неплохой футбольный матч. Ершов не сразу соориентировался и только спустя несколько мгновений увидел в глубине кабинета письменный стол, за которым восседал господин Семенов. Хотя «восседал» не совсем правильное слово. Он слегка торчал над поверхностью стола, поблескивая гладко выбритой головой.
– Андрей Ершов?
Семенов выскочил со своего места с удивительной для шестидесятилетнего мужчины проворностью и протянул посетителю руку. Ершову с его почти двумя метрами даже пришлось слегка наклониться, чтобы пожать ее. Семенов был очень маленького роста. Где-то в десятке сантиметров от статуса карлика.
– Доброе утро, Евгений Семенович.
– Машенька сказала, что у вас важное дело.
– Машенька, ну да…
– Присаживайтесь, – Семенов пригласил гостя устроиться на громоздком красном диване в центральной части кабинета. – Вы обеспокоили ее.
– Ну извините, – усмехнулся Ершов.
– Сколько раз вы звонили? Семнадцать?
– Сорок два!
– О, вы настойчивый молодой человек. Я ценю это в людях. Кофе?
Ершову не очень хотелось лишний раз встречаться с секретаршей и он отказался.
– Ну и ладненько, – Семенов внимательно посмотрел на посетителя. – Слушаю вас!
– Почему вы все-таки согласились?
– Что?!
– Сорок один раз вы отказывали мне, а на сорок второй согласились.
– Мне стало любопытно. Я уже говорил, что ценю в людях настойчивость. Но Машенька говорила мне только про семнадцать ваших звонков. У меня великолепная память.
Неприязнь к Машеньке у Ершова была близка к переходу в ненависть.
– Так слушаю вас, молодой человек. Что-то я не вижу у вас толстой папки с ошеломительным бизнес-планом. Или вы все здесь держите? – Евгений Семенович стукнул себя пальцем по виску, одновременно прищелкнув языком и рассмеялся.
Ершов натянуто улыбнулся.
– Я навел о вас справки, – продолжил Семенов. – Андрей Валерьевич Ершов. Тридцать лет. Холост. Детей нет. Журналист. Газета «Вечер». Обладаете определенным талантом, но в более солидное издание не берут, считая, что вы не обладаете репортерской хваткой и нюхом на жареное. Не обижайтесь.
– А у вас с этим, –