– Ну, прости, ты тоже обещал бросить пить, однако сидишь в два часа ночи с полной кружкой виски.
– Я взрослый, да, можно сказать и старый, здоровье уже сгублено, а вот твое пока нет. У тебя светлое будущее, Александра.
– Папа! Давай без нотаций? Я большая девочка, разберусь, что пить и курить.
– Конечно большая, но мой долг, как отца, предостеречь.
– Долг, как отца? Где же другие долги? Это что все? Появиться раз в месяц и то случайно и читать мне нотации, как жить? Я прекрасно знаю, что кальян это вредно! Не открывай мне Америку!
– Не кричи, ты разбудишь Августа!
– Да хрен с ним с Августом! Потом досмотрит свой сон!
– Да что с тобой! – крикнул папа и стукнул кружкой по столу.
– Ничего, я просто устала. Ты знаешь, что в школе произошло?
– Да, Август сказал мне. Ты так сильно из-за этого переживаешь? Я куплю парню телефон, не бойся, тебе не придется тратить карманные деньги.
– Дело не в этом. Папа! Мне просто нужно снять стресс! Может, выпить немного. Что у тебя за виски? – спросила я и взяла бутылку со стола.
– Никогда в жизни я не буду пить с собственной дочерью! Хочешь пить и гробить здоровье – пей, но не на моих глазах, а пока я жив, пусть это и бесполезно, но я буду читать тебе морали, запрещать и рассказывать насколько это плохо для здоровья! А сейчас иди в свою комнату, я разбужу тебя к первому уроку и лично отвезу в школу! Марш в спальню!
Призраки моих родителей появлялись в моей жизни и делали мне больно. Он лично отвезет меня в школу, это действие, которое он, в приципе, должен делать каждый день, для меня как празник, я просто побуду со своим отцом, я побуду с ним один день, я заслужила это. То, что все получают каждодневно, я получаю раз в месяц, и на меня кричат просто за то, что я хочу виски. Через два месяца мне стукнет восемнадцать, тогда я смогу присесть с ним с другой супницей и выпить спокойно, я надеюсь, он будет не в праве запретить. От чего-то мне стало больно в груди, ребра сдавливало, болели глаза, эта ненавистная мне жидкость скапливалась в них. Нет, я не хочу, я слишком сильная, я не заплачу. А, нет, я не могу их сдерживать, чертовы слезы!
5
Просыпаться было тяжело. Когда же уже закончится эта несносная школа, и я смогу делать то, что я захочу? Ну что же, два месяца это не так много, но они тянутся так же долго, как большой комок жвачки. Глаза болели, я плакала впервые за много лет, плакала из-за папы. Так глупо! Радовало одно – он обещал подвести меня до школы, наконец – то, мы проведем время вместе и просто поболтаем. Я с трудом встаю с кровати и иду на кухню. Там никого. Пахнет вкусно, на столе тарелка оладушек с медом и записка от папы: “Александра, прости своего старика, но меня срочно вызвали на совещание. Я приготовил твои любимые папины оладушки, поверь, я очень хотел подвести тебя сегодня. Учись хорошо. Твой папа”. Тьфу, ненавижу, просто ненавижу, когда он делает так!
Я злюсь на папу, но уплетаю оладьи один за другим, это ужасно вкусно.