Ницше пишет: «Люди верят в истинность всего, что явственно служит предметом сильной веры», – или другое, – «Самые ошибочные умозаключения человека суть в следующем: вещь существует, следовательно, она имеет право на это. Здесь от жизнеспособности умозаключают к целесообразности и от целесообразности – к правомерности». В вышеизложенной мысли прослеживается ярко выраженная созерцательность Ницше, но не видно основы для познания кроме как железной логики мышления. У человека не существовало другой альтернативной формы познания. Здесь лишь логическая констатация факта в красивой словесной упаковке. Ницше предложил новую форму мышления, но не указал дорогу к истине. Ведь он осознавал, что природа развивается по принципу устойчивости, а все что неустойчиво разрушается, разве это неправомерность.
Ницше утверждает, что несправедливость необходима: «Инстинкта, влекущего к чему либо, или отвлекающего от чего-либо, без сознания того, что хочешь полезного и избегаешь вредного, – инстинкта без некоторого рода познающего определения ценностей цели не существует у человека. Мы изначально нелогичны и поэтому несправедливые существа, и можем познать это; и это есть одна из величайших и самых неразрешимых дисгармоний бытия». Если бы он взглянул на современный мир, увидел институт однополых браков или достижения науки, как раз противоречащие тем инстинктам, создающие дисгармонию бытия, он наверно понял бы, как ошибался, да и нужно ли понимать, когда сама мораль справедливости – условна для человеческого разума. Свойство разума, позволяющее познать самого себя не дисгармония, а благо человека, возможно, которого нет нигде во всей Вселенной. Ницше писал: «Всякое уединение есть грех, так говорит стадо». Да, уединение – удел философа – свободного ума, а философия стада, корпоративность интересов – связанного ума.
Ницше несколько противоречив в рассуждениях. Вот он пишет: «Зверь, сидящий в человеке, был обманут морально, как вынужденная ложь, без которой он растерзал бы нас. Без заблуждений, которые лежат в основе морали, допущений человек остался бы зверем. Теперь же он признал себя чем-то высшим и поставил над собой строгие законы. Поэтому он ненавидит более близкие к зверству ступени». Можно не согласиться с такой трактовкой сути человека