Диктатор, который умер дважды: Невероятная история Антониу Салазара. Марко Феррари

другом диктатора (он посещал премьер-министра раз в неделю, чтобы совместно с ним проанализировать политическую ситуацию), что в Лиссабоне его считали «глазами и ушами Салазара». Лишь однажды он позволил себе нарушить волю верховного лидера, когда после смерти президента Кармоны в 1951 году вознамерился начать кампанию за то, чтобы его друг занял и этот пост, но был немедленно остановлен как цензурой, так и предостережением самого председателя Совета, который по-прежнему намеревался сохранить единую партию – Национальный союз. Взгляд де Каштру – тревожный, сквозь монокль, а позже сквозь круглые очки – мог парализовать собеседника. Прежде чем начать говорить, он закручивал свои усы на американский манер, а объясняя размахивал руками. Салазар к нему прислушивался – больше, чем к кому бы то ни было еще из португальской элиты; он выиграл в конкуренции с другими журналистами, также очень близкими к Салазару, – это были Раул Регу из República и Норберту Лопеш из респектабельного издания Diário de Lisboa. Де Каштру всегда был сильно занят и не слишком вмешивался в жизнь газеты, которую считал своей игрушкой. Зачастую он приходил в редакцию в четыре утра (скажем, после ночи, проведенной за прослушиванием фаду или в ночном клубе в Байрру-Алту), чтобы посмотреть макет газеты, которую он десятилетиями отправлял в печать без лишней суеты, но и без больших задержек.

      Узнав о выздоровлении своего друга, Аугушту де Каштру ни секунды не сомневался в решении главы государства, которому не хватало смелости сказать Салазару правду. Необходимо было продолжать притворяться: в конце концов Салазар был нацией, душой Португалии, символом империи – империи, которая еще держалась. Да и кто из окружения диктатора не был ему чем-нибудь обязан? Глядя в глаза собеседникам, редактор понял, что все они по-прежнему зависят от Салазара.

      Однажды утром де Каштру пришел в свой кабинет, как это было ни удивительно (потому что от привычки являться на работу рано он давно отказался). Служащие, которые, постучавшись в дверь, заходили в кабинет главного редактора, обнаруживали, что тот сидит со взглядом, устремленным в никуда, и трет большую родинку на правой щеке, на уровне уха. Выйдя из оцепенения, де Каштру спросил, есть ли в редакции новички и что это за люди, а затем велел вызвать их к себе. Это были молодые выпускники, трудившиеся в отделе новостей. Они впервые видели так близко главного редактора – одного из самых известных людей Португалии, но почти чужого для рядовых сотрудников, учитывая, что он практически махнул рукой на газету. Де Каштру был удостоен Большой национальной премии по литературе, а в Порту, на родине, его признали лучшим журналистом по версии Национального союза журналистов, «Каса да Импренса» (частного учреждения социальной солидарности), ассоциации журналистов и литераторов Порту и издательского дома Jornalis. Его слава множилась, а роль, которую он играл в жизни столицы и страны, стала еще более весомой. Де Каштру