– Опять? – процедила дракесса, молча, как и все остальные, наблюдавшая за тем, как Лесариус изучает зрачки стоящего навытяжку парня.
– Доигралась девочка. Два тихих предупреждения у нее уже имеются, завтра будет общее оповещение о наказании, – хмуро пообещал начальнице декан. Гад потер свой длинный нос-сосиску и, будто только заметив столпившихся в смотровой студиозов, скомандовал: – А вы почему еще здесь? Марш в общежитие! И да, Рольд, Машьелис, завтра на отработку! По шесть плиток на площади – ваши! Чтобы не кидали больше никого и не падали где ни попадя! А будут по цвету отличаться от тех, что студентка Донская мыла, назначу еще по десять и все перемывать заставлю! Максимус, Картен, недомытая лестница в башне, так уж и быть, подождет ваших усердных рук до завтра! Марш, марш, или еще кто-то отработку получить хочет?
– Могу оздоровительную клизму поставить, – поглаживая жидкую бороденку, предложил добрый дедушка Лесариус и заулыбался.
Всю компанию после таких щедрых авансов из лечебного корпуса как ветром сдуло. Только входная дверь грохнула. Очухался народ лишь на полпути к общежитию, Иоле с Хагом даже пару раз опасливо оглянулись, не пустился ли за ними в погоню кто-то из учителей-лекарей, и только после этого стали переставлять ноги помедленнее. Чем незамедлительно воспользовался Машьелис, буквально изгрызаемый чудовищным любопытством:
– Интересно, а на чем таком декан с ректором красотку Дайлу поймали, что так сильно разгневались?
– Завтра наверняка узнаем, в чем дело, и о Дайле ли шел разговор, – серьезно ответил Стефаль. – Тихое предупреждение делают студенту с глазу на глаз, общее оповещение – сразу после сигнала подъема, так, чтобы слышал каждый.
– Ну а если о ней? – подтолкнул Стефаля Лис, не замечая или делая вид, что не замечает, как хмурится и морщит лоб Рольд.
– Полагаю, Дайла могла использовать способности горгоны и воздействовать на очарованных ее красотой поклонников. У влюбленных снижается критичность восприятия и слабеет ментальный щит. Не исключено, Машьелис, что Рольд столь сильно разгневался на тебя не по собственной воле, а с подачи Фальрейн.
– Брешешь, Стеф, я сам осерчал, – набычившись, принялся возражать капитан команды по двану. Он упрямо отказывался верить, что играл роль марионетки. Да и какому парню такое пришлось бы по вкусу?
– Не буду спорить, – миролюбиво уступил эльф. – Завтра утром все узнаем, а пока я посоветовал бы тебе держаться подальше от девушки. На всякий случай.
– Корки-кочерыжки, это что ж за академия такая? – уныло помотал головой прислушивавшийся к беседе Максимус. – Нас на лестнице тварь какая-то в параличные беспамятные статуи обратила и следов не оставила, теперь это… Знал бы, что так будет, в военное училище пошел бы, и пусть бы мамка ворчала!
– Ничего, приятель, зато здесь веселее, чем в армейской шараге,