«Может быть, где-то поблизости произошло кораблекрушение и к камням прибило жертву? Или же напало чудовище?» Едва не столкнувшись с поваром, держащим объемную корзину со свежими морепродуктами, девушка выбежала по крутым ступеням к берегу.
– Ну и торопыга! – фыркнул повар, прижимая корзину к мощной груди и входя в наполненную ароматами специй кухоньку. Как он ни пытался угодить госпоже, та равнодушно встречала все его кулинарные изыски.
– Совсем оголодала девка, – зайдя к нему, проворчала Агнес и открыла окошко, выпустив на улицу облачко пара. – Только недавно болела и снова босая. О, море! Дай мне сил пережить ее очередную болезнь.
Повар довольно крякнул, высыпав моллюсков в таз с проточной водой, и уселся на низкий табурет с ножом.
– Оставь ее, госпоже девятнадцать лет, а за плечами столь тяжкая ноша. Не каждая выжила бы после таких страданий. Может, оно и к лучшему, что король с ней развелся, оставил здесь и перестал мучить. Если не сумела подарить наследника, то к чему истязать бедняжку? – Мужчина нахмурился, ловко вскрывая раковины.
Агнес качнула головой, щурясь, чтобы разглядеть госпожу.
– Так-то ты все верно говоришь, но все же знают, чего им стоила эта любовь. А на деле что? Вот ты бы смог ради русалки жить под водой, Бастиан? – служанка обернулась к повару, тот посасывал кровоточащий палец.
– Если бы на месте русалки оказалась моя покойная Хариэт, без промедления пришел бы к колдунье и отдал себя со всеми потрохами, но не случилось. – Он поджал пухлые губы, надул румяные щеки. На висках седели некогда рыжие бакенбарды.
– Давай, что ли, помогу, – вызвалась Агнес, махнув на море: «Все равно ничего не вижу. Это у Нокте зрение как у ястреба: все разглядит, особенно ночью». – Хоть бы не заболела, русалочка наша, – взмолилась служанка. Вдвоем они быстро управятся. «Может, и госпожа нагуляет аппетит к ужину».
Сжимая в руке намокший подол, Нокте пробиралась между камнями. При виде нее чайки с шумом разлетелись в разные стороны. Остро пахло водорослями и тухлой рыбой. Девушка нахмурилась. «Почему здесь витает аромат смерти?»
На Черном утесе люди строго соблюдали древние предписания морской колдуньи, и все об этом знали. Нокте доводилось видеть мертвых людей, но нынешний запах тревожил, заставляя сердце болезненно сжиматься.
Цепляясь за выступ, Нокте выглянула из-за очередного камня. От напряжения рука онемела. На берегу, у самой кромки воды, лежало распотрошенное тело тритона. Темная чешуя поблекла, плавник раздвоенного хвоста колыхался от накатывающих волн. Крабы, щелкая клешнями, сновали вокруг посеревшего лица. Широко распахнутые, некогда черные глаза заволокло пеленой. Водоросль болталась у разбитого виска, прикрывая веки зеленовато-синей повязкой.
Очень давно, когда тетушка обучала