Пока супруги разговаривали, Мариша уже вызвала обычную «Скорую помощь». И не постеснялась сгустить краски. А то знает она этих врачей! Приедут часа через два, когда их помощь будет уже не нужна. Хотя Марише казалось, что она ничего и не сгущает, а наоборот, приукрашивает. Потому что лицо Татьяны Сергеевны приняло опасную зеленовато-бледную окраску. И ей явно не хватало воздуха. Дыхание со скрипом вырывалось из ее горла. И Марише мерещилось, что каждый ее вздох окажется последним.
– Черт подери! Дайте ей хотя бы воды!
И, видя, что никто не торопится исполнить ее просьбу, сама сбегала в кухню за водой. А потом, до приезда врачей, она пыталась напоить несчастную женщину, чтобы хоть немного облегчить ее страдания. Игорь и Клара Сергеевна вели себя странно. Забились в угол, не делая особых попыток вмешаться в происходящее.
– У мамы часто бывают такие приступы, – объяснила их поведение Леночка. – Правда, такой сильный я вижу впервые. Но и раньше она могла начать рыдать из-за какого-нибудь ерундового повода. И постепенно она доводила себя до такого вот жуткого состояния.
– Так у нее случались истерики?
– Да.
– И что за поводы находились?
– Да ерунда всякая! Наташа могла ей что-нибудь невежливо ответить. Саша мог опрокинуть свои краски на ее брюки. Сеня не брал трубку. Одним словом, ничего не значащая ерунда, но мама делала из этого целую трагедию.
Мариша тяжело вздохнула. Знала она таких женщин, способных действительно из-за сущей ерунды устроить близким целое представление. Делалось это из эгоистических побуждений. Во-первых, все внимание окружающих было привлечено к их персонам. И еще: в следующий раз родственники по десять раз обдумывали, что и как сказать истеричке, чтобы не вызвать у нее, не приведи бог, нового приступа.
Но истерика ли то была или нет, а выглядела Татьяна Сергеевна плохо. К счастью, врачи прибыли довольно быстро. Не прошло и получаса. Своего рода рекорд! Врачам состояние больной внушило серьезные опасения.
– Вау! – воскликнул доктор – молоденький парнишка, весь в пирсинге и наколках. – Татьяна Ивановна, чего это с ней?
Татьяна Ивановна была медсестрой. А еще она была дородной дамой лет пятидесяти. Чувствовалось, что молоденький врач испытывает к авторитету своей подчиненной искреннее уважение. Двигалась Татьяна Ивановна медленно и с трудом, так как ей мешала излишняя тучность.
– Валерий Фадеевич, – с трудом переводя дух, произнесла она. – Вы врач, вам виднее. Не могу я диагноз ставить, это ваша задача.
– Впервые такое вижу! – продолжал изумляться врач. – Отравилась она, что ли? – И, посмотрев на родственников, он спросил: – Что она ела? Творог? Консервы? Немытые овощи или фрукты?
– Нет, – покачала головой Леночка. – Мама ничего такого не ела.
– Алкоголь? Вроде не пахнет.
– Мама не пила! У нас горе. Пропал мой брат.
– А-а-а! – мигом потерял интерес к пациентке молоденький доктор. – Нервишки. Татьяна Ивановна, что у нас там по поводу нервов имеется?
Но медсестра уже