Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей. Игорь Антонов

указывается на нормативную форму существования той части общепризнанных принципов и норм международного права, которая включена в российскую правовую систему: «Судам при осуществлении правосудия надлежит исходить из того, что общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах, являются в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации составной частью ее правовой системы». Однако В. А. Толстик справедливо обращает внимание на некорректность того, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации дает толкование Конституции Российской Федерации, отмечая, что последнее является исключительной прерогативой Конституционного Суда Российской Федерации[114].

      Тем не менее, считаем введение прецедентов в уголовное судопроизводство несовместимым с установленной процедурой производства по делу, которая обеспечивает законность и правопорядок в соответствии с требованиями российского уголовного процесса. Согласно ч. 1 ст. 75 УПК Российской Федерации любое нарушение требований закона, т. е. формально установленного порядка производства процессуальных действий, при собирании доказательств влечет юридическую ничтожность последних, недопустимость использования полученных данных в качестве доказательств по уголовному делу. Конституция Российской Федерации не признает такого способа законотворчества и относит принятие уголовно-процессуального законодательства к ведению Российской Федерации и ее законодательного органа – Государственной Думы. Ни суд, пусть даже Конституционный или Верховный, ни прокурор, ни следователь, ни эксперты такими полномочиями не наделены. Они не вправе определять, является ли то или иное положение международного права общепризнанным и, соответственно, входит ли оно в правовую систему России. Предложения о введении в практику Российской Федерации прецедентного права в качестве концептуальной теории, заимствованной из иностранного права с принципиально не совпадающими законодательными и правоприменительными доктринами, губительно для правовой системы России.

      В подтверждение этого необходимо отметить чрезвычайную важность положения, закрепленного в ч. 3 ст. 15 Конституции Российской Федерации: «Законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения». То есть применению вообще, и в сфере прав, свобод, обязанностей человека и гражданина в частности, подлежит исключительно писаный закон.

      Таким образом, «общепризнанные принципы и нормы международного права» ни коим образом не могут служить регулятором внутригосударственных правоотношений, в том числе уголовно-процессуальных, в силу своей неопределенности. Отсутствие установления самого понятия общепризнанности и относимых к нему принципов и