Остановился на мгновение перед дверью, за которой его ждали темнота и холод. Ему казалось, – и он почти физически это ощущал – что в спину упирается чужое призрение.
Одиночество заглянуло в чашку, гадая на кофейной гуще. В черном осадке можно было разглядеть лицо начальника, говорившего об увольнении, силуэт жены, уходящей к другому, физиономии бывших друзей, бросивших в беде.
Но этого хватило. Одиночество вдруг опомнилось, вскочило, уже было проскользнуло за человеком следом, но мужчина, выходя, в последней своей злобе с такой силой хлопнул дверью, что прищемил назойливого преследователя.
Там, где темень октябрьского вечера душила скромное освещение уличных фонарей, человек, прятавшийся в ношеный пиджак, остался совершенно один.
Глава 4
– Ну вот опять черти звезду украли…
– Какую звезду?
– Как какую? Вчера только новую приметил, вон там, с краю была. Незрелая еще, только наклевывалась. А вот надо же – приметили. И стибрили.
– Врешь ты всё!
– Я? И вру?!
– А как же! Придумал тоже! Черти звезды у него воруют.
– Ну а куда они по-твоему деваются?
– Не знаю. Что ты пристал? Облака закрыли.
– О! Да ты и не разбираешься вовсе. Облака есть пар. Вот черти его вверх и выпускают, а сами звезды воруют. Пока никто не видит.
– Все дураки, один только ты всё замечаешь.
– Я не специально. Так вышло. Вчера правда там звезда была.
– Так что ж ты ее сам не забрал?
– Я же говорю: незрелая. Да и куда я без рукавиц. Звезды, они, знаешь, какие горячие! Да и высоковато. Чертям проще, они раз-раз – и уже допрыгнули. Разве за ними поспеешь?
– Сдалась тебе эта звезда. Будто других мало.
– Хватает, конечно. Но эта совсем молоденькая, только-только засветилась. Ей бы еще посветить, глядишь, и в небе потише бы стало. А теперь пропала она. Пока еще новая нарастет. Можно, конечно…
– Что можно?
– Да так, ерунда…
– Нет, ты давай договаривай. А то верить тебе больше не буду.
– Можно самим попробовать вырастить. Но ухаживать долго.
– Опять сочиняешь?
– Нет. Давай звезды сеять.
– Я не умею.
– И я не умею. Но на месте так сидеть нельзя. Так черти все звезды молодые украдут. А там и за старые возьмутся. Им что! Им бы стащить, а там хоть глаз коли. Вот темень-то будет.
– Я темень не люблю. В темноте я больно ударяюсь. И самое паршивое, что даже не знаю обо что!
– Да, первое дело. Без этого в темноте никак нельзя. А если еще и в ямку упадешь,