Нацистская оккупация и национальный вопрос. Ф. Л. Синицын

идеологов был «украинский вопрос». Еще в 1927 г. А. Розенберг писал, что необходим «союз между Киевом и Берлином и планирование совместной границы к народной и государственной необходимости»[68]. Нацисты рассчитывали на «столкновение между украинским национализмом и московско-большевистским режимом», которое стало бы новым «этапом в истории украинско-московского антагонизма, в борьбе за освобождение Украины от цепей Москвы»[69], «поддержанной Германским рейхом»[70]. В речи 20 июня 1941 г. Розенберг провозгласил, что «цель для Германии» – это «свобода украинского народа». Он призвал настроиться по отношению к украинскому народу «более дружественно, чем это может быть необходимо в отношении Прибалтики». На оккупированной территории Украины нужно было способствовать созданию пронацистской политической партии. Германская пропаганда должна была внушить украинцам, что «Московское государство надо рассматривать… как смертельного врага… украинского государства», чтобы Украина была вынуждена «всегда рассчитывать на защиту» со стороны Германии. Розенберг подчеркнул, что украинцы могут стать хорошим союзником для рейха. Он уповал в том числе на недовольство украинцев прекращением советской политики «коренизации», которое привело к тому, что «русские сегодня господа на Украине»[71]. Таким образом, нацистские идеологи пытались использовать в своих целях изменения в советской национальной политике, происшедшие в 1930-х гг.

      Реализация германской политики в Белоруссии представлялась нацистским идеологам несколько затруднительной, так как они считали, что «нелегко в ближайшее время найти руководящий состав, который бы лояльно работал на нас, потому что белорусы в интеллектуальном отношении далеко отстают от живущих там великороссов, евреев и поляков»[72]. Тем не менее взаимодействие с антисоветски настроенными кругами Белоруссии предполагалось.

      Нацистские идеологи рассчитывали на сотрудничество с казаками, которых они считали не русскими и даже не славянами, а германцами – «потомками остготов, которые в древности прошли через Украину и проникли в Крым»[73]. Казакам-эмигрантам сообщили, что, возможно, им придется принять участие в германском «походе на Восток». Казачьи организации использовались нацистскими властями для сбора разведывательных данных. Так, в январе 1939 г. руководители подразделений «Казачьего национального центра» получили указание в ударном темпе собирать сведения о казачьих регионах СССР, Красной армии и ее казачьих частях[74].

      Формулирование нацистской политики в отношении народов Прибалтики вылилось в том числе в план их «серьезной германизации и освежения крови». Способствовать достижению этой цели должно было то обстоятельство, что «народы Прибалтики никогда не делались русскими, при первой же возможности они поворачивались лицом к Западу», а «в северной части население имело большой процент шведской (и германской) крови». Для облегчения «германизации» в Прибалтике, в