– Когда-нибудь количество неизменно переходит в качество, – заметил Иисус.
– Не вижу смысла перечислять подобные случаи с одним и тем же финалом, расскажу, что стало последней каплей, – Бульдозер снова закурил, не забыв включить кондиционер. – Вкратце, всё было так. По теме ювенальная юстиция. Сначала изъяли двоих малышей у здешней матери-одиночки: работала уборщицей в нескольких местах; дети – с бабкой-инвалидом; жили бедно, но вполне опрятно. Следующих детей отняли уже у полноценной семьи: муж работал кем-то на станции; жена, астматик, сидела с детьми школьного возраста; жильё в аварийном доме. Потом дошла очередь до многодетной семьи: забрали четверых из шести; мужик, отец, на двух работах электриком; она – медсестрой – через сутки двое; вся квартира – пара комнатушек. Семьи раздирали с мясом при помощи росгвардии. Все семьи – русские. Я был в каждой из них, убеждал: «Это же ваши дети, не чьи-нибудь! Что вы ноете, сопли жуёте, идите туда, зубами их рвите, чтобы вернуть детей, пока их не отдали неизвестно кому! Идите, я открою для вас все двери! У меня же есть повод вмешаться: поступило сообщение о причинении вреда здоровью ребёнка, так? Так! Но и вы должны действовать! И обязательно приходите все вместе – с родными, с друзьями, с соседями, и эти гады отступят!». Соседям, кстати, тоже говорил, что завтра могут и к ним придти, повод найдётся, разве не видно, что лезут именно к русским, к другим не рискуют, даже цыган не трогают. Орал, призывал, полыхал перед ними, как мог. И что? Все молчат. Один только и дёрнулся идти, бывший зэк, дёрнулся, да не пошёл: жена на шее повисла – «опять посадят тебя, я больше не вынесу!» Пришёл я домой, угоревший от этого бреда, все мозги, вся душа в дыму, не могу вместить, как это у родителей отнимают родных детей, которых они, скорее всего уже никогда не увидят, всё равно, что убивают, а они – ничего! Да если бы кто на моего посягнул, всех бы изрешетил в кашу!..
(У него был сын двенадцати лет, единственный его ребёнок, доставшийся матери после развода).
Это и было той каплей, окончательно смывшей с меня остатки наивных иллюзий. И я прозрел! – сказал Бульдозер, проведя по лицу ладонью. – Я увидел, что этот народ в данном историческом контексте ни на что не пригоден, его надо давить, и давить безжалостно, всмятку, может, хоть что-то поймёт тогда, а защищать его – то же самое, что воду в решете таскать! В ту убитую пьяную ночь я повалился на постель кулём соломенным, а проснулся стальным бульдозером! Я решил воспользоваться системой, я включился в ней на всю катушку, предельно используя свои служебные преимущества, свой просчитанный риск и натиск; подчинял себе всех, кого мог подчинить, отжимал любой выгодный бизнес,