Мирона удержал на стуле брат. Ну а свою дочь я поймала чуть ли не на лету. Стул был высоким, и она явна не сама на него садилась.
– Даня, давай обуемся – как можно спокойнее сказала я и, усадив её обратно на стул, начала натягивать балетки – я принесла твои любимые с Мики Маусами.
– Мама, почему Мирон злой? – посмотрев на меня задала Даня вопрос, но тут же повернулась лицом к мальчишке гордо сказала – а это моя мама! Моя и только моя!
– А у меня тоже есть мама! И папа! И дядя! – начал перечислять мальчишка, загибая пальцы, потом показал на рядом сидящего брата – И Диа! А ещё Заха! У меня больше!
Мирон сказал и выдохся не зная, что ещё перечислить. Но Даня уже вставила свои три копейки, гордо заявив.
– А моя мама любит только меня!
С ответом Мирон снова не нашёлся. Точнее опять слишком долго собирался что-то сказать. Конец этому детскому спору положила женщина, вошедшая на кухню следом за мной. Женщина в тёмно-синем платье, белом переднике, невысокого роста, с весьма округлыми формами, среднего возраста, приятной наружности и командирским голосом.
Точно дома-управительница!
– Так что за шум, а драки нет – громко сказала она и начала командовать – Дима, поставь чайник на плиту! Руслан Дмитриевич, а вы поставьте кружку на стол! Почему вы уже пьёте чай? Мирон ты руки мыл?
Димкой оказался средний сын Алевтины, он помог Мирону слезь с высокого стула и повёл его к кухонной мойке.
– Так чайником я займусь сама. А вы идите мойте руки в ванную комнату – выставила мальчишек из кухни домоправительница и посмотрела на нас с дочкой – ну что будем знакомиться? Я Мария Сергеевна.
– А я тоже не мыла руки – созналась моя дочь, показывая руки ладошками вверх.
– Тогда тоже марш мыть, а у мамы чистые, ей не нужно – последнюю фразу Мария Сергеевна добавила, когда дочь попыталась потянуть меня за руку – иди, не потеряешься, мальчишки покажут. Язык до Царьграда доведёт, а ты я смотрю языкастая.
– Мам – посмотрела на меня дочь.
Я спустила её со стула и направила к выходу из кухни, показывая куда повернуть.
– Иди Данюш, я тут буду.
Стрекоза моя посмотрела на меня, опустила взгляд на мои ноги, увидела, что я в одних носках (не стала я надевать рабочие тапочки) и, сделав какие-то свои выводы, дочь улыбнулась и убежала. Так ещё и кричала на бегу.
– Мирон, Димка я тоже руки мыть буду.
– Ох и наведёт она тут шороху – улыбнулась мне Мария Сергеевна –, да это и к лучшему, Мирон столько слов за один раз никогда не говорил. А вы, стало быть, и есть Любовь, массажист Руслана Дмитриевича.
Мне стало неудобно. Вроде как я ещё не массажист, то есть ещё под вопросом буду ли я тут работать. Да и говорить мешало присутствие тут самого Руслана Дмитриевича.
Но, впрочем, он не собирался задерживаться.
– Я буду в спортзале – сказал он, ставая со стула и ставя кружку на стол – когда доктор приедет, я тебя позову.
Под