Четыре – число смерти. Михаил Кулешов

закрыл дверь, и четыре свечи вновь зажглись. Молодой даос протянул руку к очагу, но его Ци хватило только на то, чтобы слегка опалить остатки дров и углей. Колдун накинул на его плечи несколько сухих тряпиц, затем уселся позади. Очаг наконец разгорелся. Господин, читавший Тайпинцзин, начал растирать спину Янь Ляо. Мандаринка осторожно выбралась из объятий молодого даоса и обеспокоено закрякала. Хозяин дома подвинул к ней гнездо и утка, не переставая недовольно клекотать, уселась у очага. Через несколько минут, высушив один бок, она успокоилась и повернулась другим крылом к огню. Колдун вытер спину Янь Ляо и отбросил тряпицы в сторону. Молодой даос молчал.

      – Только моя смерть утолит эту тоску, – через несколько минут сказал он. Господин, читавший Тайпинцзин, обнял его за плечи.

      – Верно, – каменная крошка осыпалась с руки и ноги колдуна.

      – Я мог бы убить вас, но… – Янь Ляо замолчал.

      – Не могли бы, – хозяин дома вздохнул, осторожно положил кандалы на землю. В это мгновение, рядом с горлом, сердцем и виском Янь Ляо возникли три костянных ножа. Они спокойно висели в воздухе, и молодого даоса прошиб холодный пот. Остатки Ци покинули его тело, сделав его полностью беззащитным.

      – Они были там с момента, когда вы пришли ко мне, – сказал хозяин дома. – Вы не убили бы меня, даже если бы ударили в тот момент.

      Колдун провел рукой по волосам Янь Ляо. Ножи опустились на землю.

      – Вы по-прежнему считаете меня человеком, господин Янь Ляо, – сказал хозяин дома, обнимая своего гостя. Ученик Вэй Сыма уже не мог сопротивляться. Его губы дрожали. – А даоса считаете волшебником, который может подчинять себе природные стихии. Вас отравило чужое Ци.

      – Почему вы меня не убьёте? – выдавил из себя Янь Ляо.

      – Человека можно убить, – кивнул хозяин дома. – Но родительская любовь это одна из добродетелей, а я не могу отринуть её сейчас. Когда передо мной тот, кто потерял учителя.

      – Звучит по-человечески.

      – Верно, – колдун едва слышно рассмеялся над ухом Янь Ляо. – Но я лишь воля Неба. А даос лишь воля природы. Он не подчиняет себе молнию и лёд, господин Янь Ляо.

      – Он и есть молния и лёд, – повторил Янь Ляо слова своего учителя. Мандаринка согласна закрякала и перебралась в гнездо. Молодой даос с улыбкой глянул на птицу. – Я надеюсь, что это не какой-то ваш предок или неудачливый ученик?

      – Нет, – колдун рассмеялся. – Это просто утка.

      Огонь в очаге устало затрещал. Четыре свечи горели ровным, спокойным пламенем. Янь Ляо прижался лицом к предплечью колдуна, а тот лишь гладил его чёрные волосы и что-то тихо напевал. Молодой даос засыпал, и когда его глаза наконец-то закрылись, руки колдуна коснулась одинокая слезинка. Господин, читавший Тайпицзин, мог бы впитать Ци кожей, но вместо этого, он лишь поцеловал ученика в затылок и закрыл глаза сам.

      Глава вторая: Голова в воде

      У Космоса, великой трансцендентной силы, нет ни желаний,