Голицын, стоя на улице в некоторой растерянности от невиданного доселе зрелища, наблюдал, как лучи прожекторов прорезали облака; казалось, будто весь Париж был разбужен этой борьбой в необъятном пространстве. Со всех сторон свистела шрапнель, слышались взрывы.
В этот момент прямо над головой поручика послышался жуткий свист, очень быстро перешедший в грохот. На улицу брызнули большие и маленькие осколки стекла вместе с кирпичным крошевом. В дверях кафешантана показался хозяин заведения. Он, покачиваясь, вытирал рукавом окровавленное лицо. Голицын побежал навстречу.
– Туда, мсье... – пробормотал хозяин, тяжело дыша и еле ворочая языком. – Скорее... у меня подкашиваются ноги.
И правда, вслед за этим мужчина в изнеможении опустился на мостовую.
Вбежав внутрь, поручик увидел стоявшую за стойкой миловидную и элегантную девушку, замеченную им еще до взрыва. Она была в шоке: стояла неподвижно, замерев, словно манекен.
И было от чего – прямо над стойкой... висела неразорвавшаяся авиабомба, сброшенная с дирижабля. Пробив крышу перекрытия, она чудом удерживалась на перьях стабилизатора. С первого взгляда поручику стало ясно, что сейчас достаточно малейшего сотрясения, чтобы она свалилась и случилось непоправимое. Да и без какого-то ни было толчка она могла сама по себе упасть на пол.
Этого поручик никак не мог допустить. Быстро пододвинув столик, русский офицер влез на него и, подставив плечи, стал удерживать смертоносный предмет, словно атлант.
К счастью, основную тяжесть взяли на себя перекрытия, поэтому бомбу приходилось лишь придерживать.
– Не волнуйтесь, мадемуазель, – ободряюще усмехнулся офицер.
– Боже мой! – наконец очнулась от шока девушка. – Как же это, мсье?
Она заметалась по залу, лихорадочно соображая, что же предпринять. За спиной, в дверях захрустели осколки, и в разгромленное кафе вошел французский офицер.
– Элен! Ты жива? – бросился он к девушке.
– Как видишь – и только благодаря мсье... – вопросительно посмотрела она на спасителя.
– Поручик Голицын, – представился тот, находясь в таком странном и необычном положении.
– Так это вы?! – изумился француз, наконец заметив поручика. – Я представитель генштаба капитан Дидье Гамелен.
– К сожалению, не могу отдать вам честь, – нашел в себе силы пошутить Голицын. – Прошу меня извинить, что не могу вручить пакет лично в руки. Не соблаговолите ли взять его из моей планшетки? – с присущей ему куртуазностью закончил Голицын своеобразное приветствие.
– Я поражен, мсье, – пробормотал французский офицер, глядя на поручика снизу вверх. – Я поражен вашим мужеством.
Представитель генштаба смотрелся по виду эдаким добрым буржуа, лишь по недоразумению облаченным