Прежде сказал; скорее выплеснул крик души управляющий:
– Позволь, Николай Ильич, я с Генрихом сейчас. Определю с чего начинать, да и назад сразу же. Да тут недалеко сегодня, а вот завтра… Нет – завтра воскресенье, грех. Значит, в понедельник…
Ну и лицо Курта рядом буквально изнывало от нетерпения. Боярич же махнул рукой – отпускаю. Всех. Кроме дядьки, конечно. Лицо которого было каким-то… задумчивым. Или недоверчивым. Но говорить ничего он не стал. Дождался, когда все выйдут из гаража, Курт закроет ворота, а потом и дверь, и трактор, шлепая железными плицами, скроется за другими воротами – уже замковыми. А вместе с ним и тракторист с сыном и управляющим поместья, которые как-то уместились в кабинке. И только тогда дядька похвалил:
– Силен, Николай Ильич! Как бы с батькой не сравнялся Силою – вот так, сразу.
– Нет, дядька Миша, – вздохнул парень, – тут ты не прав. Сильно не прав. Я так даже обычной молнии выпустить из руки не могу. А тут…
Пересказывать казаку разговор с Анфисой он не стал. Точнее часть его, касающийся особенностей магического развития. Тайн – ни своих, ни бывшей баварской баронессы – раскрывать он не собирался. Даже такому близкому человеку, как наставник. Но кое какие мысли, рожденные вопросами дядьки, все же себе задал. А потом и эксперимент очередной решил провести – раз свободное время задалось.
– А не сходить ли нам в баньку? – спросил он дядьку уже на ходу.
– Опять? – явно изумился тот.
– Да не мыться, – засмеялся парень, – так-то я еще пропотеть не успел. Но штуку одну посмотреть интересно.
«Штука» – светильник в раздевалке – продолжал исправно светить, хотя и гораздо тусклее, чем прежде. Вот это и хотел увидеть парень; в первую очередь. Второй же момент мог прояснить и не спускаясь в подвал – в любом ближайшем помещении, где были светильники. Но там еще нужно было «поделиться» электрической энергией, которая самим Одаренным воспринималась как поток мельчайших искорок. Здесь же он приложил ладонь к прохладному шару, и «приказал», или потянул в себя искры обратно. Почему-то представив себе самые обычные спагетти, которые он всасывает…
– Или лагман уйгурский, – вспомнилось вдруг, – как в Афгане…
Поначалу энергия внутри светильника сопротивлялась. Николай представил теперь, как она бьется, не в силах пробиться сразу сквозь две преграды – наружнюю оболочку шара, и человеческую кожу. Но воля юного Одаренного оказалась сильнее. Энергию словно прорвало бурным потоком; а светильник погас окончательно буквально за пару секунд. Николай даже выдохнул, отдуваясь – словно взял на грудь непосильный груз. Хотя совсем недавно оперировал несоизмеримо большим количеством энергии. И еще одно сравнение пришло на ум. Как-то образно стал мыслить юный боярич в последний день.
– Словно прежде футбольный мяч надувал ртом… через ниппель. А сейчас, только что,