«Вот оно, – подумала Джемайма, – наконец-то мы достигли цели этого утомительного застолья».
Громвель обратился к судье:
– Я изучил планы. Какой превосходный проект, сэр! Это будет самый благородный район с домами первого класса, спроектированными и построенными таким образом, чтобы они были защищены от будущих пожаров. Безопасные, просторные – украшение города. К тому же все это на благо населению и торговле, как я понимаю. Откроется новый проезд на Чипсайд, что избавит от заторов на дорогах.
У Твиздена сделалось серьезное лицо. Он стал похож на раскрасневшегося сыча.
– Без сомнения, сэр, без сомнения. Хотя все это потребует значительных вложений.
– Не станем утомлять сэра Томаса деловыми разговорами. – Филип улыбнулся всем сидящим за столом. – Не сыграть ли нам партию-другую в карты, сэр?
Судья преисполнился радостью:
– Если ее светлость не станет возражать. Ну и Громвель, конечно, тоже.
– С превеликим удовольствием, – отозвался Громвель, улыбаясь. – Как насчет лантерлоо? И может, начнем с шиллинга или двух?
– Почему бы и нет? Это добавит азарта, не так ли?
– Думаю, сэр, – сказала Джемайма, – если вы не возражаете и если сэр Томас и мистер Громвель не сочтут меня неучтивой, я оставлю вас наслаждаться игрой.
– Разумеется, они вас простят, любовь моя, – сказал Филип. – Вы еще не совсем оправились. Вам нельзя переутомляться. Мы можем играть как вчетвером, так и втроем. Ричард! Пошли за Мэри, пусть она поможет хозяйке подняться по лестнице.
Через пару минут Джемайма удалилась. Сэр Томас так низко поклонился ей, что наткнулся на стул и чуть не упал.
– Все хорошо, миледи? – ласково поинтересовалась Мэри, когда они поднимались по ступеням.
– Вполне хорошо.
Джемайме хотелось добавить «для твоего хозяина», но она удержалась. Она могла побиться об заклад, что Филип заранее узнал о страсти Твиздена к лантерлоо и что он договорился с Громвелем о том, чтобы судья выиграл у каждого из них фунт или два.
Когда сэр Филип Лимбери за ней ухаживал, он казался человеком импульсивным, а его любовь к ней казалась такой же чистой и искренней, как само солнце. Однако вскоре после свадьбы она узнала, что он почти ничего не делал случайно. Практически во всем, что он говорил или делал, была цель. Иногда их было несколько.
Когда она уселась в свое кресло у окна и дверь в комнату закрылась, она подозвала Мэри.
– То другое дело. Ничего? Уверена?
– Да, миледи.
– Слуги должны знать. Им всегда все известно. А Ричард? А Хал?
– Кучер проболтался бы, мадам. Да и Ричард, возможно.
Джемайма взглянула на Мэри:
– Поговори с Ричардом. Вдруг он проговорится насчет четверга.
– Он из тех, кто ничего не делает даром, мадам. Он служит хозяину и самому себе. Никому больше.
Джемайма