Вроде бы ничего не произошло. Разве что военные замахали руками да несколько полицейских бросились к ближайшему дому. А Алексей Симеонович остановился, медленно ощупывая себя. И только когда к нему подскочил один из сопровождающих и взвалил раненого на плечо, я увидел окровавленную ладонь министра. Ею он пытался прижать рану.
– Не лечи, – грозно рявкнул министр в ответ на вытянутую руку подчиненного. – Помню я твои художества на Соколовском, еще шрам оставишь. Доберемся до стены, а там уж займутся. Ничего страшного, дотерплю. Николай, не отставай!
Из-за ранения или ситуации в целом, но министр впервые за все время обратился ко мне на «ты». И надо сказать, в его словах чувствовалось столько нечеловеческой силы, что казалось, она способна смять тебя без остатка. Именно сейчас Алексей Симеонович преобразился. Он напоминал разъяренного медведя, исхудавшего и злого, проснувшегося после зимней спячки.
Инос остановился лишь на мгновение, безошибочно повернувшись к той крыше, с которой и велась стрельба. Я ожидал сейчас огня, молний или хотя бы того, что дом провалится в какую-нибудь дьявольскую бездну. Но министр не сделал ничего. Он несколько секунд смотрел внимательно, словно считывая информацию, а потом продолжил путь, опираясь на провожатого.
Между тем большая часть окон стала захлопываться. Зеваки покинули балконы, а оставшиеся на тротуарах туристы рванули прочь. Причем я не понимал, куда именно они бегут. Казалось, что попросту в разные стороны. Главное – подальше от этого места.
Низенький плотный военный в первые несколько минут пытался что-то кричать в мегафон. Однако после того, как оцепление было распалось, раздались автоматные очереди. Я видел, что стреляли в воздух, но попытка привести к какому-то порядку возымела обратный эффект.
Если сначала люди молча, но как можно скорее пытались покинуть улицу, то теперь рвались с нее в панике. Несколько человек упали, но так и не поднялись, а по их телам бежали уже следующие зеваки. Мелькали в толпе приклады, раздавались сочные удары, а тот самый военный все еще что-то говорил.
Однако до нас волна беглецов не добралась. Мы продолжали двигаться вперед, оттесняя всех, кто попадался на пути. Это я понял, когда одного из раненых поволокла в сторону невидимая сила. С той лишь целью, чтобы он оказался подальше от нас. Мы будто находились в прозрачной субмарине, прокладывая свой путь посреди океанского планктона.
Всего за несколько минут мы добрались до той части улицы, где уже не было зрителей. Военные расступились перед нами, после чего вновь сомкнули ряды. Причем произошло это все безмолвно, словно было обычным делом.
А я с удивлением отметил, что мы почти добрались до пересечения с Мориса Тореза. Странное место, если честно. Раньше здесь ничего такого не было. Школа-интернат слева и куча сервисов