Письма из Коврова. Марина Иванова

я больна идеей помочь Кролику удержаться. Ему ведь так радостно перемещаться одному, иметь свои дела. Поэтому, к ужасу бабы Симы, на окнах не висит занавесок, балансируют кучи на стирку и на глажку. После 22 ч. зашиваю дырки. За все время прочла несколько страниц об эпитетах у Мандельштама, и всё.

      P.S. Кроликова очень привлекает гитара. И постучать можно, и пальчиками за струны поцеплять.

декабрь 1999 г.

      Дорогая Маша! У нас тает, ветер достает до «кожи коленок», как говорит Наташа. У папы Вовы сегодня за весь месяц (или больше) был первый выходной. Он изобретал косилку и испытывал ее на цеховых вениках: молниеносно их стриг. Изобретая косилку, он оттянул себе веки и перепортил веники. В общем, чехи остались довольны. Папа Вова приходил только ночевать и видел детей спящими почти всегда. Дети успели поболеть. Начала Наташа. Подхватила Маша, потом я. Я болела один день. Ночью – 39, утром – 38, вечером – 36. Вот и всё. Даже обидно.

      Папа Вова по причине нечастого общения устоял. А Кроликов пострадал особенно. Я один раз закапала чудодейственный листок. Чудес не случилось, зато у Кроликова случился отек, он захрипел. В одночасье подвергся тавегилу, клизме, горячему тазу в ноги и горячему пару в ноздри. Ночью – спал как убитый, закашлял чуть-чуть к утру. А потом, на другой день – по накатанной дорожке: массаж – ванна. Схватишь вовремя за хвост причину, и следствие задохнется.