Ещё бы день и враг ногами
Топтал бы русские луга,
Ещё бы день… и головами
Мы поплатились бы сполна!
Опередили, помня дедов,
Когда германская толпа,
В сопровождении клевретов
С Европы Русь губить пришла!
За восемь лет до сих событий,
Когда-то светлую страну
Враг человеческий – губитель,
Вогнал в нацистскую тюрьму!
Его шагам рукоплескали,
Хваля за жертвы, зло, войну,
Его желаниям потакали,
Рот сжав народу своему.
Международное коварство,
Цинизм, двуличие и ложь —
Приметы НАТОвского царства,
Что к суеверным ставят нож.
А Русь пришла своим на помощь,
Хотя никто не ожидал,
Сама испытывая немощь,
И мир чрез зло по новой встал.
Солдат не думал о великом,
Не помышлял и о большом,
Лишь мир потерянных реликвий
Семья, где счастье, отчий дом.
Мир, опустевший и убитый,
Смертельным, но живым врагом,
Под сердцем жёстким и разбитым
Пылал лишь местью, как закон!
И снова выход, снова ливень
И снова выход, снова ливень,
Как маскировочный эффект,
И вновь озлобленный противник
В окопах, где людей уж нет!
На утро были у позиций,
Но враг окоп не покидал,
Чуть глубже в тыл националисты:
«Азовцы» и их «генерал».
А ливень лил сплошной стеною,
Как будто снова был потоп,
Полроты жили на постое,
В двух блиндажах, и тут же ДОТ
(Долговременная огневая точка)
Трёх часовых беззвучно сняли
И так же тихо внутрь зашли,
Гранаты воздух разорвали,
А следом в ход ножи пошли.
Их убивали быстро, молча
Кто мог, пытался убежать,
Сдавались в плен…, но гибли тоже,
А что им было ещё ждать?!
На их руках гражданских жизней
За месяц не пересчитать,
Их бы родные всех загрызли,
Коль на расправу их отдать.
Карателей не стало больше,
Хотя бы этих, средь живых,
А дальше суд небесный горше,
Где смерть вторая среди злых…
Он не жалел и бил упрямо,
Не видя среди них людей,
Искал, стараясь, «генерала»,
Но убивал одних чертей!
Сам «сатана», избегший рока,
За час до этого ушёл,
Не влившись кровью в ток потока,
Потом свою судьбу нашёл.
Спецназ неспешно возвращался,
А дождь все лил, как из ведра,
В окопы он с тылов ворвался,
Пленяя спящего врага…
По грязи пленные солдаты
Шли, не скажу, что бодрячком,
Но жизнь свою от смертной лапы,
Спасли, крестясь, как все, крестом!
Потом звонили в Украину,
И матери просили в тон,
Остаться лучше на «чужбине»,
Чем возвращаться