Приёмщик вооружился увеличительным стеклом в бронзовой оправе и внимательно осмотрел медальон под светом настольной лампы, поворачивая его в разные стороны. Несколько раз подносил к самому лицу, открывая узорчатую крышку, и наконец отложил медальон в центр стола.
– Что-ж, ваша безделица, несомненно, имеет цену. Работа европейская, старых мастеров. Думаю, именно за работу двести рублей вы сможете выручить. Больше не дадут: серебро-с.
Оценщик переключил свой интерес на Туманова и чуть понизив голос спросил:
– Не уполномочен интересоваться, и разумеется, вы в праве не отвечать, но позвольте полюбопытствовать: откуда у вас такой медальон?
Туманов благожелательно склонил голову на вопрос, доверительная беседа как раз входила в его планы.
– С удовольствием удовлетворю ваше любопытство, в обмен на встречную любезность. – он приязненно улыбнулся оценщику, – Этот медальон из Германии, военный трофей. Но почему вам это интересно?
– Видите ли, сударь, по своему ремеслу близко знаком с разными изделиями и… механизмами. Так вот, ваша безделица, как вы изволите её называть, несомненно имеет за собой историю. Вам известна некая особенность этого медальона?
– Что же в нём особенного? – Туманов недоуменно осмотрел лежавшее на сукне украшение, – Откровенно говоря, не замечал за ним ничего этакого. А это может повлиять на его цену?
– Позвольте проверить? Я аккуратно…
Оценщик ловко выудил из ящика стола тонкий пинцет и, повертев в руках медальон, пару раз нажал на некоторые завитушки его орнамента. Не поднимая головы глянул на Туманова.
– Видите ли, такие медальоны ведут свою историю со времен Медичи, и кроме украшения имеют чисто практическое назначение. Вот, извольте посмотреть… – он ещё раз аккуратно нажал пинцетом на серебряный завиток, утапливая его в корпус, – При исправном состоянии тут должна появляться капля жидкости. А вот какой именно – зависело от владельца. Чаще всего применялась кантарелла, фирменный яд семейства Борджиа, или акватофана, при Людовике Четырнадцатом. Но есть такая версия, что в конце прошлого века, среди определённых кругов европейского военного сословия, набрал популярность обычай заправлять подобные украшения так называемыми псевдоядами.
Седовласый знаток ювелирного искусства осторожно вернул медальон на место, в центр стола, словно любуясь. Туманову же от последних слов стало нехорошо. Он двумя руками опёрся на стоящий перед столом стул и тихо спросил:
– В каком это смысле: псевдоядами? Не настоящими?
– Да-с, не настоящими в том смысле, что летальный конец при их употреблении не наступал. А вот всё остальное: судороги, окоченение, остановка дыхания и сердцебиения были вполне натуральными. Это позволяло владельцам таких капельниц выходить из весьма щекотливых ситуаций. Но это, как