Разговоры о кино всегда действовали на меня положительно, и я наконец-то смогла переключить внимание с мужчины, поразившего мое сердечко, на работу. Обсудив мой график, мы собрали специальную аптечку, разработали порядок действий на случай ЧП, а главное – нашли в сети повара, который делает жидкую еду. Из-за внешних изменений мне стало сложно откусывать пищу, а во время работы съемочной команды приходится все делать быстро. Поэтому еда через трубочку дарила надежду, что я не останусь голодной.
Очередную дозу токсина сестренка должна была вколоть мне утром. А пока мы выслали текущие показатели врачу и провели вечер за просмотром фильма. Правда, я опять половину сеанса жаловалась, что сыграла бы все эти роли лучше. Хорошо, что Орхи уже привыкла.
Каждый раз, приезжая на съемочную площадку, я безумно волновалась. Не то чтобы я сомневалась в своих актерских способностях, но точил червяк беспокойства: а вдруг напутала, а вдруг они передумали, а вдруг… а вдруг… а вдруг… Но грим, примерка, прогонка текста – все это быстро возвращало рабочий настрой, и вот уже режиссер кричит: «Камера, мотор!»
Я четко отыгрывала то, что требовалось, а в перерывах между дублями болтала ни о чем с девочками в чайном уголке. Сначала они настороженно ко мне относились, но пара шуток, несколько комплиментов, и вот мы уже щебечем как старые знакомые.
После обеда, на котором меня действительно очень выручила еда через трубочку, на площадке вновь появился сын режиссера. И атмосфера тут же изменилась: весь женский персонал как будто заколдовали. Каждая невольно начинала бороться за внимание «сиятельного господина». Режиссер только вздыхал. Даже я поймала себя на том, что слежу за Наиром в щелочки опухших глаз, забывая о том, какой меня видят люди. Мужчина шутил, раздавал указания, спорил с отцом. Чтобы отвлечься и не смотреть на него, я взяла стакан с трубочкой и принялась цедить свой «космический» десерт. Погрузившись в грустные размышления, не заметила, что напиток подходит к концу. По закону подлости одновременно с тем, как мистер Ференс крикнул «Тишина на площадке», округу огласил тарахтяще-хлюпающий звук моей трубочки, всасывающей со дна остатки еды.
Я застыла, а затем медленно обвела помещение взглядом, в глубине души надеясь, что никто не заметил. Все присутствующие замерли, глядя на меня. Причем если статисты тихонько посмеивались, то Наир Ференс готов был испепелить своими зелеными глазами.
– Использование лазера в качестве оружия запрещено международной конвенцией в две тысячи пятьсот шестьдесят пятом году, – невольно вырвалось у меня.
Наир демонстративно поднял руку и сбросил со лба на нос свои солнцезащитные очки.
– Так не жжет? – ледяным тоном уточнил он, после чего развернулся к отцу и заговорил о финансовых вопросах.
Я поняла, что он оценил мою шутку, мне даже удалось разрядить обстановку, судя по тому, как потешались в стороне актрисы, не задействованные в ближайшей сцене. Но все равно чувство неловкости погнало меня прочь, проветриться.
Любая киностудия