Стоик. Теодор Драйзер

сидел за своим столом, уставившись не в Джаркинса или Клурфейна, а в пол.

      – Так-так! – начал он. – Мистер Каупервуд – американский мультимиллионер. У него огромный опыт по созданию уличной рельсовой сети и путепроводов в Чикаго и других местах, насколько мне известно. Вы призываете меня заинтересовать его решением лондонской проблемы подземного транспорта. И если я сделаю это, то предполагается, что я должен буду выплатить вам некоторую сумму – или по крайней мере приложить усилия к тому, чтобы таковая сумма была вам выплачена – за привлечение мистера Каупервуда к делу помощи некоторым лондонцам, заинтересованным в транспортном бизнесе как в способе извлечения прибыли.

      Джонсон оторвал взгляд от пола, брови его поднялись, Джаркинс же смотрел на него понимающим взглядом, но не удостаивая комментарием.

      – Должен сказать, что это весьма практично с вашей стороны, – продолжал Джонсон, – и я не сомневаюсь, что немало человек извлекли бы из этого выгоду, хотя другие не извлекли бы ничего. Проблемы лондонской подземной сети огромны. Уже запланирована прокладка слишком большого числа линий, уже требуется учет интересов слишком большого числа различных компаний, слишком много актов уже пролоббировано спекулянтами и прочими заинтересованными лицами, не имеющими ни гроша за душой. – Он перевел тяжелый, мрачный взгляд с одного на другого. – Это предприятие потребует огромных вложений, миллионы фунтов, не менее двадцати пяти, я бы сказал. – Он чуть ли не печально прижал ладони одна к другой, настолько огромен был финансовый вес всего этого. – Нам здесь, конечно, известен мистер Каупервуд. Если я не ошибаюсь, ему в Чикаго было предъявлено множество всяких обвинений – обвинений, которые, как я должен признать, не должны стать препятствием к реализации предлагаемого вами предприятия, имеющего столь громадное общественное значение. И тем не менее с учетом консервативных настроений, преобладающих в английском обществе…