Растерянность сторожа выглядела так убедительно, что его в конце концов оставили в покое. Все равно он не мог сказать ничего вразумительного. Участковый решил, что сторож хлебнул лишнего да и заснул на дежурстве. А когда начался пожар, он каким-то образом сумел протрезветь, добраться до выхода, выбраться на свежий воздух и тем самым спастись.
Против этой версии говорило то, что от сторожа спиртным не пахло. Ничуточки!
– Выветрилось! – твердил капитан. – Или закусил чем, что запах отбило.
– Да не пью я! – почти плакал сторож. – А уж на дежурстве и вовсе ни капли в рот не употребляю!
– Ты был пьян!
– Не был! Хотите, экспертизу вашу делайте. Не пил я!
– Экспертизу ему! – окончательно разозлился капитан, взбешенный упрямством сторожа. – А отпечатки пальцев с тебя не снять?
Почему-то фраза про отпечатки пальцев чрезвычайно напугала сторожа. Он весь сжался и затих. Удовлетворенный моральной победой над сторожем, участковый развернулся в сторону Викули.
– Ну, дорогая девушка, – произнес он тоном, не предвещающим «дорогой девушке» ровным счетом ничего хорошего. – Будем признаваться?
– В чем признаваться-то?
– В преступном сговоре вот с этим типом!
И участковый презрительно кивнул на безучастно замершего на стуле сторожа.
– Впервые вижу этого человека, – пожала плечами Вика. – То есть не впервые, но так близко – только сейчас.
– Ну, конечно, конечно! – зловредно рассмеялся участковый. – Теперь вы будете все отрицать!
– Буду! Потому что знать этого человека не знаю. Видела его мельком, и только!
– И еще скажете, что денег ему тоже не платили?
– Не платила! Он на меня не работает. Зачем же я буду ему платить?
– А за поджог! – радостно просветил ее участковый. – За поджог, милая! Или скажешь, что это тоже не ты?
– Не я!
– Ну, значит, муженек твой! Или кем уж он там тебе приходится, не знаю!
– Леша ни в чем не виноват! Не смейте его обвинять!
– Не виноват, значит? А кто виноват? Ты?
– И не я!
– Так ничего не получится, милая. Либо ты виновата, либо он. Иначе – никак! Больше конкурентов у погорельца не было. Только ты и твой женишок!
Кира от такого безобразного допроса даже покраснела. При этом у нее заалели кончик носа и подбородок. А это был очень и очень настораживающий признак. Но, увы, об этом знала только Леся. А вот участковый, на которого и был направлен гнев Киры, этого знать не мог. И поэтому он не усмотрел в покрасневшем Кирином носе никакой для себя лично опасности. А зря!
– Это не допрос! – звенящим от злости голосом внезапно произнесла Кира, словно призрак возникнув за спиной участкового. – Не допрос, а форменное безобразие! Где у вас улики, которые бы позволили заподозрить Вику или ее жениха в поджоге? Нету? Может быть, у вас свидетели имеются, видевшие, как они поливали