Постепенно я переключаюсь в мыслях на своих детей. У меня их двое: Бену (на самом деле его зовут Бенани, но Бен мне нравится больше) только что исполнилось тридцать лет, а Карине – двадцать восемь. Как мне вот так сходу удалось вспомнить их возраст? Мне их обоих не хватает. Странно. Неужели я становлюсь сентиментальным? Как они там, как поживают? С ними я тоже не виделся вот уже пять лет. Помню, как сразу после отъезда их матери я подумал, что нам пора бы повидаться. Тогда я позвонил дочери, но не успел даже предложить ей встретиться, как она молниеносно и недвусмысленно отрезала:
– Папа, мы с Беном больше не хотим тебя видеть. Ты звонишь нам, только когда вспоминаешь, что обязан исполнять роль отца. Но на самом деле ты НИКОГДА не был для нас настоящим отцом. Не нужно и сейчас насиловать себя. У нас своя жизнь, у тебя своя, поэтому оставь нас в покое. Я сейчас говорю и за Бена, потому что сам он не может тебе противостоять.
Я что-то пробормотал в ответ, сраженный наповал ее ответом, не оставлявшим мне ни малейшей надежды.
– Я решила сказать тебе правду раз и навсегда. Ни у Бена, ни у меня – у нас с тобой нет ничего общего. Разве ты никогда не замечал, что все наши встречи заканчиваются ссорой? И каждый раз мы с Беном все больше и больше расстраиваемся. Ну да, ты же один всегда прав! А в те редкие случаи, когда ты решаешь просто выслушать нас, ты делаешь это, лишь чтобы заставить нас передумать. Как минимум, теперь у нас не будет повода для скандалов. Да, я злюсь на тебя, ведь ты бросил нас, но до сих пор настолько люблю тебя, чтобы пожелать тебе в будущем быть счастливым, а главное – более человечным!
И бросила трубку. Все было понятно.
Признаю, что их отношение ко мне вызывало у меня сильные эмоции и я не мог сдержаться, чтобы помимо своей воли не упрекнуть их, особенно когда мы встречались у Моны сразу после нашего развода. Это было сильнее меня. Но они ведь явно заслуживали моих упреков! Меня все в них бесило, даже то, как они по-дурацки одевались. Мне очень не нравилось, что они говорят с Моной как с подружкой, а та, дурочка, им это позволяет! Они всем видом показывали, что не уважают меня. Кто-то же должен был указать на это? Родители имеют право подсказывать детям, когда те ступают на ложный путь!
Мог ли я, как отец, поступать иначе? Я сделал все, что было в моих силах. Они упрекали меня, что я много работаю, но ведь они любили мои денежки? Я оплачивал все их капризы! Видимо, я сам их слишком избаловал. Неблагодарность – вот чем страдают современные дети. Они даже не подозревают, как сложно сегодня быть родителем. Они поймут это, разве что когда наступит их черед.
И вдруг я подумал: а может, у Карины и Бена уже тоже появились