Ариссьель. Жизнь после смерти. Лиз Бурбо

как только найду для этого время, но… Но времени все не находилось, а затем, три месяца спустя, умер и он. Мы так и не смогли с ним повидаться. Бедняга, он долго оставался наедине со своим горем. Один сосед, встревоженный длительным отсутствием отца, обнаружил старика лежащим в постели через несколько дней после смерти. На этот раз я был неподалеку, в Квебеке, и Мона позвонила мне с требованием немедленно возвращаться домой. Она раздраженно заявила: «Твой отец был в ужасном состоянии, когда нужно было организовывать панихиду по твоей матери. Тогда мне пришлось все взять на себя. Но с меня довольно! Теперь твоя очередь, Ариссьель Лабонте. Тело твоего отца увезли в морг больницы Мон-Лорье, и тамошнее начальство желает знать, когда ты заберешь его».

      Когда я позвонил в больницу, чтобы предупредить о своем приезде и попросить подготовить документы для подписи, мне посоветовали не смотреть на труп: он уже начал разлагаться. Как же я обрадовался: это было настоящим облегчением! Не переношу больницы, больных людей, а тем более мертвецов. В похоронном бюро мне порекомендовали хоронить тело в закрытом гробу, и меня это вполне устраивало. Все прошло отлично. На следующий день, по настоянию Моны, священник провел панихиду, после чего мы похоронили отца рядом с могилой матери.

      И вот я смотрю на них обоих. Что происходило с тех пор, как они умерли? Не успел я это подумать, как они наперебой стали рассказывать мне, как многому научились благодаря своему проводнику и как они рады снова обрести семью. Оказалось, самое большое их разочарование связано со мной: они испытывают чувство вины за то, что не умели любить меня так, как мне хотелось, и им стыдно, что я разочарован в них.

      Первой об этом говорит мама:

      – Я знала, что ты стыдишься нас, хотя ты никогда об этом не говорил. Для тебя мы были старыми и не такими современными и модными, как ты бы хотел. Меня ты считал еще и слишком толстой, я понимала это по твоему взгляду. Я чувствовала себя униженной. Я пыталась уговорить себя, что ты еще слишком молод и время расставит все на свои места. Но время ничего не меняло: чем старше ты становился, тем сильнее отдалялся от нас.

      А папа добавляет:

      – Я читал твои мысли. Я знал, что ты чувствуешь по отношению к матери. А еще я знал, какую боль ей причиняют эти твои чувства. Я так сильно злился на тебя, что готов был убить. Я боялся потерять самообладание, и мне было проще молчать. Каким же неблагодарным ты мне казался! К счастью, с тех пор, как мы сюда попали, мы научились состраданию. Наши проводники привели нас к пониманию, что мы любили тебя, как могли, хотя и чувствовали, что не способны тебе нравиться.

      Не останавливаясь, он продолжает на одном дыхании (можно подумать, он пытается отыграться за все годы, что молчал и не мог высказать все, что в нем накопилось):

      – Вот почему мы наблюдаем за тобой с тех пор, как оказались здесь. Наши проводники посоветовали отпустить ситуацию и заняться своим личным развитием. Но, правду сказать, до сегодняшнего дня это было невозможно. Мы с твоей