ISBN 978-5-0062-1398-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
«От Ефросина к „Лавру“» – обозначение литературного пространства, в котором действуют наши герои, а также хронологии очерков: от древнерусской книжности до современной литературы. Между древней и новой словесностью нет непроницаемых границ, как нет их в работе филологов, берущихся за темы в той и другой области. Средневековые авторы иногда оказываются остро актуальными, а современные писатели обращаются к древнерусским сюжетам.
Окончив филологический факультет Харьковского университета в 1994 г., я остаюсь в профессии тридцать лет, меняя сферы деятельности, исследовательские области, университеты, города и страны. Так, интерес к средневековой книжности, пробудившийся на лекциях Н. В. Бойко, Ю. А. Исиченко, В. А. Маринчака, К. С. Осиповой, в семинаре Е. Ф. Широкорад, вылился в дипломную работу по житийным чудесам, затем в магистерскую и кандидатскую диссертации по еврейско-славянским языковым и литературным контактам. Этот же интерес привел меня в отдел редких изданий и рукописей Харьковской государственной научной библиотеки им. В. Г. Короленко, в школу книговедения и документоведения И. Я. Лосиевского.
Кирилло-белозерский книжник Ефросин, парадоксы «Повести о Дракуле», следы еврейских источников в древнерусской письменности, фигуры филологов-древников А. П. Кадлубовского, Вс. И. Срезневского и Н. К. Гудзия составляют предмет первой части книги.
Вторая ее часть относится к поискам темы для докторской, когда под влиянием моего научного руководителя Л. Г. Фризмана я увлекся источниковедением русской литературы нового времени. Докторская в конце концов так и не была написана, зато появились публикуемые здесь заметки о творчестве Екатерины II, В. Ф. Одоевского, В. А. Якимова, И. Н. Явленского, И. П. Хрущова, Е. Г. Водолазкина.
Написанные в 2008—2018 и отредактированные в 2020—2023 гг., эти статьи и эссе появились на свет как рассказ о непрерывности книжной традиции, преемственности поколений ученых, важности филологической работы. Время показало, что нет ничего раз и навсегда изученного и понятого: история литературы пишется на наших глазах. Путь от книгописца Ефросина к роману Водолазкина охватывает сотни лет, но кто знает, не находились ли кельи средневекового книжника и героя «Лавра» в Кирилло-Белозерском монастыре по соседству?..
Древнерусская книжность
Смех и «глумы» книгописца Ефросина
XV век был веком русского Предвозрождения во всех областях духовной жизни и, в частности, в литературе, что выразилось в появлении светской повести, интересе к античности, трансформации исторического и агиографического повествования, расширении круга тем и сюжетов, усилении литературной занимательности1. Появляются новые произведения, а также переработки уже известных, записи бытовавших устно рассказов, отдельные мотивы, свидетельствующие о преодолении средневековой этикетности и монументализма, допускающие стилистическую сниженность, противоречивость образов, пародийные и сатирические приемы. Книжники были носителями той смеховой культуры, которая связывает Древнюю Русь с Россией Нового времени и образует одну из важнейших черт русской литературы.
Одним из выдающихся книжников этого времени был кирилло-белозерский монах и писец Ефросин, хорошо известный в научной традиции2 Новейшая работа о Ефросине принадлежит А. Г. Боброву3.
Обратимся к элементам иронии и сатиры как неотъемлемым чертам неповторимой авторской манеры книгописца. Их можно обнаружить в произведениях, так или иначе связанных с фольклором; также привносит ироничный подтекст и авторская обработка литературных источников. Прежде всего, необходимо отметить самоиронию, свойственную, впрочем, и другим пишущим современникам Ефросина (о себе книжник говорит: «грешный поп Ефросин» (приписка к Синаксарю), в другом месте указывает: «азъ Ефросин грешнои, сего во зборе не чти, ни многим являи» (приписка к «Сказанию о двенадцати пятниць»). Понимая, что он делает и чем рискует, Ефросин поместил в своих сборниках все апокрифы, указанные в им же старательно переписанном Индексе отреченных книг. Указывая, что «иде же есть скомрашии речи и пустошная беседа, ту гнев божии и пагуба души, а бесом радость», Ефросин переписывает Слово св. Ефрема «О русалиях рекше о скомрасех» и скоморошьи диалоги вроде «Слова о женах добрых и о злых».
Книжник создает свою редакцию Палеи, в которой отказывается от присущей этому жанру богословской полемики с иудаизмом (например, отмечает лаконично «сътвори богъ рече небо и землю и прочая», вместо пространного «сътвори богъ рече небо и землю, въпрошаю же азъ тебе о жидовине почто моиси и от ангел не нача писати…»). Подобным образом поступает он со Сказанием о Соломоне и Китоврасе, которое становится у него очень кратким текстом «О Китоврасе от Палеи», где опущены все перипетии этого апокрифического сюжета, а при первом же разговоре с царем легендарный